— А я? — спросила Нина. — Или, став чемпионом, ты меня бросишь?
— Еще бы! Чемпион страны и пловчиха второго разряда — неравный брак! — Он захохотал, показывая белые, тесно поставленные зубы.
— Вот что, Сережа, — в обычной своей серьезной манере заговорил Шелешнев, — я должен тебя предупредить: что буду драться, как говорили на фронте, до последнего дыхания. Прошлогодний номер не пройдет. — В прошлом году Соколову удалось в первом же раунде провести сильный удар, от которого Шелешнев так и не оправился до конца боя. — Я говорю для твоего же блага, ты знаешь, к чему ведет недооценка противника. А потом, кроме меня на твоем пути еще Ваграмов, с ним вовсе шутки плохи.
— Да, крепкий орешек, — задумчиво согласился Соколов и вдруг спросил: — Почему ты так редко сигналишь? Если бы у меня была машина, я бы только и знал, что сигналил.
Шелешнев испытал легкую зависть к Соколову, который мог так беззаботно смеяться и шутить перед самым боем. Сам он не то чтобы волновался, но чувствовал чуть давящую торжественность этих последних минут.
Он переехал мост у Белорусского вокзала и свернул в правый рукав Ленинградского шоссе, где было несколько посвободнее.
— Ну, Алеша, к стадиону давай с ветерком! — попросил Соколов.
— Что ты, Сережа, овес-то нынче почем? — Свои редкие остроты Шелешнев произносил с таким застенчиво-смущенным видом, что его собеседникам становилось не по себе.
Промелькнул клуб летчиков, а по другую сторону — ворота ипподрома с зелеными вздыбленными конями, показалась ограда стадиона, затем толпы людей у станции метро, рекламный стенд кинотеатра «Динамо» у южного входа. Последний поворот, и они выехали на площадь перед кассами. Шелешнев всегда оставлял машину здесь, не пользуясь служебным въездом.
Первой из машины вышла Нина, оглаживая чуть помятую юбку. За ней с чемоданчиком в руках последовал Соколов. Он был в светлом пыльнике поверх белого свитера и легких тренировочных брюк. Соколов напоминал боксера из кинофильма. В своей простой, до небрежности, одежде он выглядел щеголем. Шелешнев в габардиновом пальто песочного цвета и замшевой шляпе рядом с ним казался каким-то будничным, серым. У него было хорошее мужское лицо, которое не портил слегка приплюснутый боксерский нос, но надо было долго приглядываться к Шелешневу, чтобы потом с некоторым изумлением обнаружить, что он вовсе недурен.
Их заметили ребятишки. К воротам стадиона боксеры шли в сопровождении почтительной свиты.
— У Шелешнева-то чемоданчик из крокодильской кожи, а у Соколова — нет!
— Ну и пусть! А Соколов ему как двинет!
— Жди больше! А Шелешнев его ка-ак встречным…
В халате и боксерских ботинках Шелешнев вышел в проход посмотреть встречу полусредневесов. Сейчас работал Щербаков, а Шелешнев очень любил его на ринге. Глядя на Щербакова, нельзя было не исполниться восхищением перед совершенством тренированного человеческого тела, каждая мышца, каждое сухожилие которого казались созданными для боя и победы.
Весь проход был забит людьми. Глянув через плечо стоявшего впереди летчика, он увидел, что Щербакову на этот раз приходится нелегко. Двадцатилетний Сапушкин к исходу второго раунда сохранял необычную для противника Щербакова активность. Небольшой, подвижный, он молодым петушком наскакивал на своего противника и ловко уходил от его ответных ударов.
— А ничего дерется! — заметил летчик.
— Выдохнется, — авторитетно заявил его сосед, пожилой гражданин в помятой фетровой шляпе, с худым и страстным лицом завзятого болельщика.
— Да, против Щербакова не устоишь, — согласился летчик. — Здесь дело решенное. Зато следующая пара — будет на что посмотреть.
— Нет, — столь же веско сказал гражданин в помятой шляпе, — и там дело решенное.
Алексей невольно прислушался к разговору.
— Вы думаете, Соколов?
— Нет, Шелешнев.
Ответ прозвучал столь пророчески убежденно, что Алексей вздрогнул.
— Ну, это еще бабушка надвое сказала! — усмехнулся стоявший рядом подросток.
Пожилой гражданин презрительно дернул плечом снова и обратился к летчику:
— У Соколова бровь слабая… Достаточно Шелешневу разок попасть — крышка Соколову.
«Откуда берутся такие слухи? — недоуменно подумал Шелешнев. — До чего же у болельщиков богатая фантазия!»
— Это он правильно говорит, — вмешался в разговор парнишка в белом свитере. Его правый глаз тонул в сине-багровой припухлости. — Соколов третьего дня бровь повредил во время тренировочного боя.
— А вы что, за Шелешнева болеете? — с улыбкой спросил майор.