- Смертную и НАШЕ дитя.
Нервно вздернул подбородком вверх.
- Значит, полукровки замешаны. Что же… тогда понятно. Многое теперь понятно. Где эта дева?
- На Эйземе.
Передернуло. Передернуло старого хрыча. Ну-ну. А то. Так я тебе и отдал свою Марию с малышом.
- И ты хочешь отречься от Искьи, дабы примкнуть к Эйзему?
- Нет. Дабы упростить тяжесть неверности Искьи. Не быть под ее защитой. Стать открытым для кары и негодования других, не называя неласку, возмездие от Ордена. Нести ответственность за свои ошибки единолично. Я – недостоин Искьи.
- Недостоин, ты прав. Прав, Матуа. Прав. Н-н-но! Ты же понимаешь, наверняка, понимаешь, не бывало такого, чтобы Орден отпускал послушников. Не бывало, и не будет. Понимаешь?
Я нехотя кивнул и печально улыбнулся.
- Понимаю.
- Это хорошо. Хорошо, что понимаешь. Палачи!
В миг меня за плечи схватили двое Кровавых… (показательно красные атласные мантии,… небрежно развивающиеся на ветру…)
Не дрогнул.
Жду…
- И ты думаешь, Аски, я позволю тебе это сделать? – вдруг прозвучал холодный, ровный, могильный голос Виттории.
- Не надо, - тяжело вздохнул я.
Но не слушала… Не слушала, глупая девица…
Встала со своей софы… Растяжестые, плавные, грациозные, кошачьи движения… Вышла в центр залы,… ко мне.
Гордо выпрямилась перед братьями… Гневный взгляд Асканио в глаза.
- А разве Искья другого мнения? – Насмешливо прокричал свою речь Древний. – Разве? моя дорогая… Она дала предписания нам… не для каждого отдельно, а так, как должен жить из нас… всякий. Так что, Виттория, СМИРИСЬ.
- Я – ЕСТЬ ИСКЬЯ. И Я БУДУ ПРИНИМАТЬ РЕШЕНИЯ. А не глупые своды правил.
- Побойся, побойся своих слов, сестра!
- Чего же? – короткий, с вызовом шаг навстречу.
- Когда-то я тебя уже наказал. Хочешь повтора?
- С тех пор уже много чего произошло в наших судьбах. Например, то, что последние триста лет ты поклоняешься… МНЕ.
Нервно скривился.
- Не тебе, моя дорогая, НЕ ТЕБЕ. Как обрала Богиня тебя в свои Хранители и Оракулы, так и передумать может. Твой разум помутнел. И не Справедливость движет нынче тобой.
- Возможно, - еще один шаг ближе, - возможно. Нет! Точно. Так и есть. Не справедливость. И ЧТО?
Уткнулась взглядом в его черные угли глаз.
- Что молчишь? И ЧТО? ЧТО С ЭТОГО?
Тяжело сглотнул. Короткий вдох. Отвернулся.
- Не зли меня, не зли, девка.
- Я тебя не боюсь. БОЛЬШЕ не боюсь. Понял?
Вдруг резкое, молниеносное движение – Асканио сорвался с кресла.
Я не сразу разобрал, что произошло…
Вдруг Виттория пала на пол… Замертво рухнула на мраморную плитку, неестественно разбросив в стороны свои тоненькие ручки…
Я инстинктивно дернулся навстречу, на помощь, но мою попытку тут же пресекли Палачи.
Но успел, успел отдернуть ее скрученное тельце.
Кедровый кол запестрел у нее в груди, и тут же разрываясь в ужас… в моем сознании. Ужас, радость и дикую ярость.
Жива… но в оцепенении…
- Унесите в темницу, - гневно прорычал Аско и нехотя ткнул пальцем на девушку. – Есть еще кто… радикально настроенный? Есть еще кто… возомнивший из себя Божество?
Я едва сдерживался, чтобы не набросится на Асканио и не разорвать ему глотку.
- Ты за это заплатишь!
Насмешливо фыркнул.
- Ба, кто отозвался. Неужто щенок умеет еще и лаять?
- И КУСАТЬСЯ.
- Рассмешил, право, рассмешил ты меня, Матуа. Правда, всё равно это тебя не спасет. Прости… ЧЕТВЕРТОВАТЬ и спалить к чертовой матери!
- Только троньте его, и тут же все рассыплетесь в прах! – гневно зазвенел, подобно упавшему на каменный пол колоколу, голос Виттории.
Я невольно обернулся.
Как живая… стояла в шаге от меня.
(душа, ее душа отделилась от тела)
- Братец, за то столетие, подаренное тобой, под землей, я не только обрела Искью, но и обуздала свои способности. Лишив меня тела – не лишил сил. Мой ДУХ силен! Глупец!
Ликующая, едкая улыбка.
- Неужто? – рассмеялся Асканио.
Вдруг… из тела (видимой, призрачной дымки духа) огромными, багровыми реками стала сочиться… из десятка страшных, рваных ран кровь.
- Продолжим, милая, или все же пожалеем тельце?
- Рви, кусай, грызи мое тело. Хоть ПОДАВИСЬ! – и вдруг на последнем слове в долю секунды взорвались стекла. Разлетелись окна. Стеклянный купол, что был над нами, рассыпался в дребезг. Сотней, тысячей мелких осколков, хрустальными слезинками посыпался вниз.
В миг погасли свечи.
- Я разорву тебя на куски. И в душе ничего не дрогнет, - прорычала Виттория. – Я! Я – ИСКЬЯ! Я – ТВОЕ БОЖЕСТВО! МОЛИСЬ, НА МЕНЯ, КУТЕНОК! МОЛИСЬ! – в миг подлетела к Асканио и жадно вцепилась руками за горло
(остальные же братья смиренно замерли).
– Я ЗАБЕРУ ТВОЮ ЖИЗНЬ, ЗАБЕРУ ТВОЮ ДУШУ,… ЕСЛИ НЕ БУДЕТ ПО-МОЕМУ!
Глава Сорок Третья
***
(Мария)
Короткие, быстрые шаги по ступенькам вверх – попытка не отставать от Амели.
Еще немного, еще чуть-чуть…
и я наконец-то встречусь с Клариссой Марией Брадау Висконсе.
***
Небольшая, скромно убранная комната с невысокими потолками. В центре – большой письменный стол, усланный бархатной зеленой скатертью; большие, мягкие кресла. Вдоль стен – стеллажи с книгами. Обитель смиренного, хотя и убрано небедно.
- Что же, слушаю Вас, Мария. С чем пожаловали? – отозвалась женщина (преклонного возраста, так же убрана в серое одеяние, как и все здешние монахини), едва Амели закрыла за собой дверь… с другой стороны.
Я смущенно замялась, перебирая про себя слова, ища правильные. Испуганно дернулась, неловкие, глупые движения.
Достала из внутреннего кармана пиджака печатку Матуа.
Несмело протянула вперед.
- Вот.
- Что это? – Бросив мимолетный, небрежный взгляд на протянутое, снова уставилась мне в глаза.
- Я… я – жена Поверенного Искьи. Луи-Батиста Матуа. Я,… он, мы… просим приютить меня и мое дитя… не рожденное еще. Наше дитя. И вот, эта печатка в доказательство… - несмело покрутила в руках кольцо и, нелепо улыбнувшись, снова протянула его Настоятельнице.
- Подойди, пожалуйста, ближе, - неожиданно тон ее голоса сменился с официального на добрый, родной, понимающий.
Торопливо исполнила просьбу. Подошла вплотную к столу. И снова нелепо протянула печатку.
Взяла, взяла та в свои руки…