Голос Кейга стал сердитым.
— У тебя кибернетический глаз, Скарн?
— Так он об этом не сказал? — Хан покачал головой, продолжая наблюдать за Скарном. — Ну, знаешь ли, это уже дурной тон.
Лицо Скарна помрачнело.
— Ты называешь меня мошенником? — его голос звучал точно так же, как и голоса всех других мошенников, которых Хан встречал на протяжении многих лет — хорошо отрепетированное возмущение без тени удивления или замешательства. — Да ведь тебя там даже не было!
— Нет, но Омад был. — Стараясь не отводить взгляда от Скарна, Хан кивнул в сторону Кейга. — Что ты думаешь, малыш? Честная была игра или нет?
Ответила Лея:
— Нет, я полагаю. — Её глаза оставались на флимси. — Омад, миллион кредитов долга? Серьёзно?
— Мне нужно было заплатить за ремонт, — объяснил Кейг. — И я обычно очень удачлив в сабакке.
— Оно и видно, — сказал Хан. Он начал задумываться о том, как удачно было выбрано время для пиратского нападения на корабль Кейга — и начинал злиться. — И готов поспорить, что после того, как пираты заставили тебя дохромать обратно на станцию, кто-то в баре купил тебе выпить и сказал про сосунка-мандо в задней комнате.
— На самом деле, так и было, — голос Кейга звучал смущённо. — Как ты узнал?
— Это старый трюк, Омад, — мягко ответила Лея. — Хан сам несколько раз попадался на эту удочку.
— Даже ты? — удивился Кейг. — Хан Соло?
— Сейчас незачем об этом говорить, — сказал Хан. «Несколько раз» было преувеличением, но он понимал, что Лея просто пытается удержать Кейга от начала драки, в которой, как она понимала, им не победить. Решив, что она, наверное, права, он снова перевёл взгляд на Скарна.
— Итак, теперь, когда мы знаем, что твоя расписка никуда не годится, почему бы тебе не подписать её как оплаченную?
— Я не жульничал, — сказал Скарн, правда, как-то чересчур настойчиво. Он поднёс большой палец к повреждённой стороне лица, затем вынул свой кибернетический глаз и швырнул устройство на стол. — Проверь сам.
Хан едва взглянул на устройство.
— Я бы предпочёл проверить глаз, которым ты пользовался во время игры.
— Я этим и пользовался.
Тон Скарна оставался агрессивным и враждебным, но сам факт того, что он перешёл от запугивания к разговору о своей невиновности, сказал Хану, что баланс сил изменился. Скарн узнал имя Соло, и ему хотелось затевать драку с Ханом и Леей не больше, чем тем — с ним и его наргонами.
— Может быть, и так, — сказал Хан, — а может быть, и нет. Но ты не сказал парню, что он у тебя есть, и ты должен признать, что выглядит это некрасиво.
Скарн не стал спорить, и Хан протянул руку.
— Так что давай мне расписку, и мы оставим всё это в прошлом.
Скарн промолчал и оглядел сидевших за столом, без сомнения, взвешивая свои шансы уйти из-за стола с отпечатком большого пальца Кейга против вероятности выжить в бою. Хан рискнул бросить быстрый взгляд в сторону Леи и был вознаграждён едва заметным кивком. Она чувствовала в Силе, что Скарн беспокоился, а беспокойство означало, что он собирался избежать битвы.
Затем Кейг спросил:
— А как насчёт остального?
— Остального чего? — растерянно спросил Хан.
— Я потерял десять тысяч кредитов, прежде чем подписал эту расписку, — сказал Кейг. — Это были все деньги, которые у меня были.
Хан нахмурился.
— Ты потратил свои последние десять тысяч кредитов за игорным столом?
— У меня не было другого выбора, — ответил Кейг. — И не говорите мне, что вы никогда не делали то же самое.
— Это было другое дело, — возразил Хан.
Он взглянул на Скарна и поймал его полный яростного недоверия взгляд, устремлённый на Кейга. Мандалорец ни за что не собирался возвращать десять тысяч кредитов — вероятно, потому, что большая их часть уже была потрачена. Хан перевёл взгляд обратно на Кейга.
— Послушай, малыш: десять тысяч кредитов сейчас могут показаться слишком большой суммой, но из-за неё не стоит начинать перестрелку. Почему бы тебе не подумать об этом как об уроке?
— Нет, — бросил Кейг, свирепо глядя на Скарна. — Никто не обманет Омада Кейга.
— Омад, — мягко сказала Лея, — мы собираемся заплатить тебе за то, чтобы ты был нашим проводником. Это будет больше, чем ты потерял, я обещаю.