Любимая мамина присказка!
Мама выбросила осколки в мусорное ведро, села на стул и заплакала. Я стала рядом, обняла ее, словно не она, я была матерью. Гладила по голове, как она меня в детстве, стараясь успокоить. Спорить не стала. Наверно, она действительно считала, что действовала во благо, но меня не отпускало ощущение, что, обретя покой, я лишилась чего-то очень важного.
***
— У тебя замечательные родители, — произнес Андрей, когда, вернувшись, мы легли спать.
— Ты так говоришь, потому что они любят тебя, — ответила ему с улыбкой.
— Вовсе нет. Тебя они все-таки любят больше. Игорь Петрович сказал, что мне не поздоровиться, если я тебя обижу.
Я даже привстала, услышав последнюю фразу. Всегда спокойный папа, который и мухи не обидит, сказал подобное моему парню. Обожаю его! Не знаю, о чем они говорили, но Андрею разговор явно пошел на пользу.
— Давай не будем больше ругаться! — попросила его.
— Тогда не провоцируй меня и постарайся больше доверять мне, а не посторонним людям, — ответил Андрей.
Молниеносным движением он опрокинул меня на спину и добавил:
— Говорят, после ссоры мириться в постели особенно приятно.
— Давай проверим, — ответила я, потянувшись к нему за поцелуем.
***
Я вновь ступила на белую полосу жизни, помирившись с Андреем. С каждым разом наши ссоры становились все продолжительнее, но мы оба продолжали держаться за отношения. Может быть, это и есть настоящая любовь?
Теперь следовало поговорить с Сергеем. Чувствовала себя виноватой перед ним: сама пригласила его в гости и даже толком не проводила, поэтому обрадовалась, когда он предложил встретиться. Договорились увидеться после работы. Я закончила пораньше и успела выйти на улицу. На парковке заметила Ника. Я снова избегала его. Последние несколько дней старалась не оставаться одна, опасаясь, что он мог продолжить тот непонятный разговор.
Однако от судьбы не убежишь: он улучил момент, пока я ждала такси, и подошел ко мне.
— Веро.
Господи, зачем ты дал ему это голос, который действовал на меня как дудочка факира на змею? Я с трудом сопротивлялась желанию обернуться. Собрала волю в кулак и ответила резче, чем собиралась:
— Не надо, только не начинай тот безумный разговор о переселении душ, истинных парах и прочей чепухе. О чем там еще пишут в романах?
— Я понимаю, как тебе сложно это принять, — продолжил упрямый грек, словно не слышал меня.
— Нет, не понимаешь! Я не знаю, зачем ты это сделал, но это подло — воспользоваться моим доверием и нестабильным состоянием ради каких-то своих целей!
— О чем ты, Веро? Ты болеешь? Что-то беспокоит тебя?
— Помнишь, я говорила про неврозы? Это только цветочки! Подростком меня даже хотели отправить в больницу, если ты это хотел знать. Долгое время лечусь и буду благодарна тебе, если ты оставишь попытки расшатать мою и без того нездоровую психику.
— Будь это в моих силах, я забрал бы твою боль себе.
Я растерялась, услышав эти слова, и попросила:
— Если я хоть что-то значу для тебя, Ник, просто уйди или объясни, для чего все это.
— Прости, Веро, я не могу сделать ни того, ни другого.
Он перешел все границы, а я устала его слушать! По закону подлости такси задерживалось, а я нервничала все сильнее.
— Ты меня даже не знаешь! Откуда такая одержимость? — спросила, не надеясь услышать нормальный ответ.
— Я знаю тебя давно и слишком хорошо, чтобы поверить в то, что ты говоришь. Тебя терзают сомнения и, поверь, мне не легче от того, что раз за разом я вынужден заставлять тебя страдать.
— Так перестань! Оставь меня в покое, возвращайся домой, а мне дай жить спокойно! — я уже кричала.
Ник был мрачнее тучи, но спокоен, когда произнес:
— Я понимаю, что тебе нужно время, чтобы осознать все, просто позволь быть рядом.
Я молча развернулась и направилась в сторону остановки, так и не дождавшись такси. Там меня уже ждал Сергей, приветливо помахав рукой.
— Прошу, — он сделал приглашающий жест, открыв дверцу автомобиля.
— Поздравляю с покупкой! — ответила я.
— Спасибо! Взял в кредит. Придется больше работать, зато могу возить девчонок!
Он улыбнулся мне. Пристегнув ремень безопасности, я невольно повернула голову в сторону офиса. Ник все еще стоял там, где я его оставила. С такого расстояния я не могла рассмотреть выражение его лица, но на мгновение мне показалось, что печаль темными крыльями укрыла его фигуру. Почему так? Раз за разом я отталкивала его, а потом переживала, будто физически ощущая его боль.