Даже не заметила, когда успел взять ее в свою. Пусть, если этот жест его хоть немного успокаивал.
Женщина подняла на меня заплаканные глаза и произнесла:
— Спасибо, что не оставила его одного.
Стало совсем неудобно. Я пришла в кафе, чтобы раз и навсегда расставить все точки над "i", а вместо этого сидела и утешала маму Андрея. Впервые кому-то нужна была моя поддержка, а не наоборот.
Через час оперировавший Сергея Петровича врач объявил, что опасность миновала, хотя потребуется дорогостоящее лечение и длительная реабилитация. Все вздохнули с облегчением, принялись поздравлять друг друга. Андрей обнял меня. Я старательно избегала любых физических контактов, но второй раз за вечер не стала сопротивляться. Так приятно было ощущать себя не ущербной, а действительно нужной кому-то, пусть даже на несколько часов.
***
Несмотря на серьезные травмы, Сергей Петрович быстро шел на поправку. Конечно, он мог позволить себе тратить большие деньги на лечение и дорогостоящие препараты, массажистов и тренеров, но немалую роль в этом сыграла его семья. Близкие окружили его таким вниманием и заботой, что, казалось, подпитывали своей энергией и вдохновляли бороться с недугом.
Я знала об этом не понаслышке, потому что в течение полугода регулярно бывала у них дома. Сначала Андрей предложил навестить отца, потом Вера Анатольевна, его мама, попросила остаться на ужин. Постепенно это вошло в привычку: раз в две недели я обязательно ужинала у Демидовых. Иногда парень приглашал меня в кино или кафе, а я все чаще соглашалась. Он стоически терпел походы в музеи и на выставки, откровенно скучал, не осознавая великой силы искусства, но неизменно был рядом.
Как-то незаметно Андрей стал частью моей жизнь. Мы проводили много времени вместе, что позволило мне узнать его значительно лучше, чем за все предыдущие месяцы. Образованный, умный, воспитанный, надежный — каких-то слов я не находила, рассказывая о нем родителям и психологу. Все однозначно решили, что я влюблена, и что романтика в жизни мне точно не помешает.
Они были правы. Как иначе объяснить то, что я потянулась к нему, доверила не только свои мечты и мысли, но и поделилась страхами. Говорить о личном я привыкла и делала это без смущения, только с ним было иначе: боялась поднять глаза и увидеть презрение или непонимание. Без утайки рассказала о неврозах и истериках, навязчивых состояниях и приступах паники, которые давно стали частью моей жизни. Не хотела начинать отношения с обмана. У каждого человека должно быть право на выбор, а сделать его можно только тогда, когда тебе известны все обстоятельства.
У меня никогда не было настоящих друзей из-за моих проблем. Андрей стал первым. Первым другом, первым мужчиной. Не струсил, не осудил за отсутствие какого бы то ни было опыта, был нежен и внимателен.
Больше года терпел сложности моего характера прежде, чем я решилась на близость с ним. Сумел разбить ту стену, которой отгородилась от всего мира, за что я ему была бесконечно благодарна.
Улитка выбралась из раковины и увидела прекрасный мир вокруг. Мир, который принял меня в свои объятья, как любящий отец, не оттолкнул, не посмеялся. Видимо, всему свое время, успокаивала я себя, думая о тех годах, что прожила, не видя смысла в жизни, почти смирившись с безысходностью и отчаявшись изменить что-то.
Именно с Андреем я узнала, что значит быть счастливой. С улыбкой просыпаться по утрам и засыпать с мыслями о дорогом человеке. Радоваться и радовать других.
Родители обожали моего парня и едва не молились на него, понимая, как сложно ему пришлось со мной. Теперь они тоже смогли вздохнуть с облегчением, видя, что их дочь пошла на поправку. Скольких сил и терпения им потребовалось, чтобы не дать мне сойти с ума, сколько любви они проявили, не позволив отправить меня в психиатрическую лечебницу. Мой долг перед ними был просто огромен, поэтому я старалась сделать все возможное, чтобы мама с папой тоже были счастливы.
Произошедшие во мне изменения заметили даже коллеги. Вопреки ожиданиям, они не стали злословить на мой счет, упрекая в меркантильности и попытке завязать отношения с богатым молодым человеком, а искренне радовались за нас обоих.
Я перестала задерживаться допоздна и брать сверхурочную работу, но и в этом они меня только поддержали. Наверно, я родилась под счастливой звездой, если меня окружали такие чудесные люди.
Только одно омрачало мое безоблачное состояние — ощущение какой-то неправильности, будто я проживала не свою, а чужую жизнь, шла наперекор уготованной мне судьбе. Больше всего на свете я стала бояться того, что счастье мое будет недолговечным, а расплата за него не заставит себя ждать.