— Вы не понимаете, — мужчина в упор смотрел на моего бывшего парня. — Неоказание своевременной медицинской помощи может привести не только к серьезному ухудшению самочувствия пациентки, но и к попыткам суицида.
— Ника не способна на такое! — воскликнул Андрей.
Резко поднявшись со стула, он несколько раз пересек кабинет по диагонали, пытаясь успокоиться. Некоторое время я непроизвольно следила за его передвижениями. В какой-то момент зрение расфокусировалось, перед глазами предстала иная картина.
Я стояла на краю обрыва. Внизу плескалось море. Волны набегали одна за другой на берег, словно играли в некую вечную игру. Я залюбовалась ими, представив, что достаточно только одного шага, чтобы все закончилось. Я избавлюсь от боли, отчаяния, тоски о несбывшихся надеждах. Вот только и его тоже не увижу. Нам не суждено быть вместе, а без него жизнь все равно не имела смысла. Несколько мгновений полета, и я ощутила, как холодные волны приняли меня в свои объятия. Я не сопротивлялась, когда мои легкие наполнялись соленой водой: там, наверху, больше ничто меня не держало.
Почувствовав боль в груди от недостатка воздуха, вынырнула из пучины воспоминаний и попробовала сосредоточиться на разговоре. Мужчины по-прежнему обсуждали мое будущее, не стесняясь моего присутствия, не интересуясь моим мнением.
— Вы сможете помочь ей? — спросил Демидов.
— Соберем комиссию, проведем психиатрическую экспертизу, назначим лечение. Не волнуйтесь так, молодой человек.
Врач что-то записывал. Андрей сидел молча, порой оборачиваясь в мою сторону. Он выглядел расстроенным, но мне не было жаль его. Я даже себя не жалела. В этот момент мне было совершенно безразлично, что станет со мной.
— Кто наблюдал ранее пациентку? Мне нужно будет взглянуть на ее медицинскую карту, ознакомиться с историей болезни и использованными ранее методами лечения.
Я оживилась, мысленно призывая Андрея вспомнить об Ахметове. Тот сумеет понять мое состояние и поможет выбраться отсюда.
— Я дам вам адрес, номер телефона не знаю.
— Хорошо, я постараюсь связаться с ней сегодня же, как только начнется рабочий день, — ответил врач, взглянув на лист бумаги, заполненный Андреем.
Ей? Он сказал "ей"? Неужели он дал ему номер Эльвиры? Общение с ней — путь в никуда. Она только слушала, но вряд ли могла представить всю картину в целом, учитывая неординарность моей ситуации.
— Если будут новости, звоните мне в любое время, — произнес Андрей, прощаясь.
А как же я? Неужели он оставит меня тут? Позволит этой медсестре запереть меня в палате?
Я пыталась поймать взгляд мужчины, но он упорно отводил глава. Я поднялась вслед за ним. Чувствуя ужасную слабость, держась за стену, сделала несколько шагов ему навстречу.
— Прости, — прошептал Андрей одними губами. Прикрыл глаза на мгновение и добавил тверже:
— Не знаю, смогу ли я тебя простить… Я все еще люблю тебя, несмотря ни на что, но я не смогу справиться с этим один. Помоги мне, и, может быть, мы еще будем счастливы.
Одинокая слеза скатилась по его щеке, но он быстро смахнул ее, не желая обнаруживать свою слабость. Андрей ушел, я осталась наедине со своими страхами, без надежды на спасение.
ГЛАВА 29
Попав в клинику, потеряв свободу, я, казалось, что перестала существовать. Словно вернулась на годы назад: другие люди решали, как мне жить, когда вставать и ложиться, что делать в свободное время, которого здесь у меня было слишком много. Жила по расписанию: завтрак, таблетки; обед, таблетки; обследования, терапия и монолог врача, которому я по-прежнему ничего не могла ответить; ужин, таблетки. Сначала я не принимала лекарства, прятала их за щеку, а потом осторожно выплевывала. Несколько раз мне удался этот фокус, но в первую же ночь вернулись кошмары. Я снова услышала запах вина, ощутила, как большие мозолистые руки рвали мою одежду, и опять никак не могла защититься. Просыпалась от собственного крика. Вернее мне казалось, что кричала, слышала свой голос, хотя он так и не вернулся.
После того, как однажды утром санитарка нашла меня на полу, забившуюся между стеной и кроватью, за мной стали пристально следить. Вместо таблеток теперь делали инъекции каких-то препаратов трижды в день. Воспоминания из прошлого, а ничем иным я не могла объяснить эти сны, по-прежнему беспокоили меня, хотя, не вызывали прежних эмоций, а восприятие действительности притупилось.
Ежедневные тесты, которые я проходила, не вносили ясности.
— Официальная медицина бессильна, — неохотно признался мой лечащий врач в телефонном разговоре с Андреем.