— Что? Имя?
Персефона не поверила своим ушам. Гнев овладел ею и только крепкие объятия супруга удержали ее на месте.
— Значит ли это, что они давно могли бы избавиться от проклятия, если бы она вспомнила такую мелочь? — уточнила богиня.
— Не сразу, но да. Афродите было мало наказать Гая при жизни. Эрида* подсказала ей эту мысль, утверждая, что смертные никогда не догадаются, как мало нужно для спасения.
— Это слишком жестоко! Нельзя играть чужими судьбами! — воскликнула Персефона.
— Тебе их жаль? Поэтому ты помогла им? Чтобы они больше не страдали?
— Вовсе нет, — ответила она, отвернувшись.
За несуществующей обидой богиня пыталась скрыть боязнь разоблачения. Едва ли кто-то из богов понял бы ее порыв дать двум любящим людям надежду, ведь они столько времени с нескрываемым интересом наблюдали за их поисками в каждом новом рождении. Аид усмехнулся ее словам, а девушка продолжила:
— Что будет с ними теперь, когда они свободны? В следующей жизни Гай и Иола смогут сами выбирать, кого им любить?
— Никто и никогда не лишал их этого права, но чувства этих мужчины и женщины оказались сильнее времени и пространства. В каждом воплощении их души стремятся друг к другу. Как оказалось, перед настоящей любовью бессильны даже боги, — добавил он, вновь целуя жену.