— Смотри! Смотри!
По траве двигалась великанская тень человека. Тень плыла по земле, ломаясь о стволы деревьев. Но шагов не было слышно.
— Идет к нашему дому… — прошептал Юрась.
— Кто это?
— Не знаю… из леса вышел…
Тень исчезла. Сжимая топорик, Юрась прополз немного, спрятался за ствол сосны н, поднявшись на ноги, увидел: по тропинке медленно шел человек.
Юрась не заметил, как рядом с ним оказался Владик. Легкое облачко затянуло луну, человек стал почти невидимым.
— Давай к дому, через луг! Напрямик!
Владик полз за Юрасем, уговаривая себя, что ничего страшного нет. Ведь по тропинке шел не зверь, а самый обыкновенный человек. Кто-нибудь заблудился в лесу, вот и все! Чего же бояться? Но все-таки было страшно.
Они подкрались к дому раньше неизвестного человека и замерли под окном. Окно было раскрыто, должно быть, Тимофей Петрович распахнул его после грозы. Легкая занавеска чуть шевелилась.
Мальчики услышали, как человек поднялся на крыльцо и тихо постучал в дверь.
— Кто там? — По тому, как быстро Тимофей Петрович откликнулся на этот едва слышный стук, было ясно — он не спал.
— Открой, товарищ… свои…
— Товарищем называет! — прошептал Юрась, сжимая руку Владика.
— Кто "свои"? — Тимофей Петрович чиркнул спичку и зажег лампу.
Теперь мальчики могли не только слышать, но и видеть все, что происходило в комнате: занавеска не доходила до подоконника, и внизу, во всю ширину окна, тянулся узкий просвет.
— Открой, товарищ! — голос незнакомца звучал тихо, но настойчиво.
— Сейчас…
Тимофей Петрович не спеша натянул сапоги, взял стоявшую у кровати дубинку и вышел в сени. Стукнула щеколда, скрипнула дверь, и в комнату вошел незнакомец.
Это был рослый, широкоплечий человек. Рваная одежда командира Красной Армии без слов говорила о долгих днях скитаний по лесу. На петлицах выгоревшей гимнастерки были видны следы трех кубиков. Нестриженую голову прикрывала грязная пилотка со звездочкой.
— Спасибо за приют, браток… — прерывисто заговорил командир. — Сколько недель пробирался… одни ягоды да грибы сырые… нету сил больше…
— Садись, накормлю, — сказал Тимофей Петрович.
Ни о чем не спрашивая, он положил на стол караваи хлеба и кусок сала.
Командир с жадностью набросился на еду. Тимофей Петрович молча смотрел на него. Продолжая жевать, пришелец говорил:
— Повезло, что наткнулся на твой дом, товарищ. Луна вышла, я его и заметил. Вот счастье, что луна вышла, ей-богу!
Тимофей Петрович продолжал молчать.
— А мне еще идти да идти…
— Куда тебе идти? — заговорил наконец Тимофей Петрович.
— Как куда? К партизанам, конечно! Я же политрук полка! До последнего вздоха буду драться с проклятыми фашистами!
— Владька! Мы с ним уйдем! — Юрась дрожал от волнения. Теперь ясно, что делать. Они ни на шаг не отстанут от этого человека.
А политрук, не переставая есть, все говорил:
— Я, товарищ, кадровый военный, политработник нашей славной Красной Армии. Видишь этот шрам, товарищ? — он показал на свой подбородок.
— Вижу, — голос Тимофея Петровича был вялый, спокойный, точно он вел какой-то давно надоевший ему разговор.
— Это под Халхин-Голом! Когда самураев громили! Мне товарищ Буденный лично орден вручал…
— Герой! — шепнул Владик.
Политрук кончил есть.
— Теперь бы закурить, товарищ, — мечтательно сказал он. — Веришь ли, товарищ, последний раз листья курил неделю назад. А потом уж и листья не мог курить — спички кончились…
— Кури, — равнодушно проговорил Тимофей Петрович, протягивая пачку немецких сигарет.
— Фашистские! — сказал с презрением политрук. — Ничего, не падай духом, скоро свои закурим, "Беломор"! — Он сделал глубокую затяжку и пустил дым сразу через рот и ноздри. Притаившиеся у окна мальчики почувствовали запах табака.
— Я, товарищ, сразу понял, что ты настоящий патриот, — продолжал политрук. — Схорони меня на пару дней, передохну малость от всех передряг. Я к тебе с полным доверием. Вот и это, прошу тебя, спрячь… — Он вытащил из кармана орден Красного Знамени и положил его на стол.
— Помоги мне, браток, с партизанами связаться… Своих-то потерял. Отбился от части. Думал, что в живых не останусь. Ей-богу! Ну, теперь-то все в порядке! Теперь я свое место в борьбе с ненавистным фашизмом найду. Я ведь в случае чего и партизанский отряд могу возглавить. Как боевой командир! Свяжи меня, товарищ, с кем-нибудь из местных коммунистов…
— Обязательно свяжу, — сказал Тимофей Петрович. — Уважу твою просьбу.