- Так, значит, ты не собираешься возвращаться в стан, верно?.. - издалека начал искатель.
Северянин угрюмо поглядел на невольного спутника, как будто размышлял, стоит ли с ним вообще разговаривать. Наконец, открыл рот:
- Не собираюсь. Спасибо за огонь.
- Может, дашь осмотреть раны? Я кое-что смыслю во врачевании...
- Обойдусь.
Краузе замялся. Но, едва он опять решился задать вопрос, Нанулон перебил:
- Прости за это, - здоровяк указал на разбитый нос Клауса; кровь давно застыла уродливой коркой, - но я же предупреждал тебя, беги. А ты зачем-то вернулся.
- Да ничего, - Краузе попробовал шмыгнуть. Вышло больно. - Я вернулся, чтобы помочь. Эта Мать тебя бы сожрала.
- Да, сожрала бы. Значит, так должно было случиться, а ты вмешался... Это испытание, и пройти его - мой тяжкий крест, только мой, и ничей больше. Если сил не хватит, чтобы превзойти Мать, то я должен пасть мертвым, сражаясь.
Клаус вздохнул, закрыл глаза и откинулся на стену пещеры. Холодный камень неприятно коснулся кожи, но таверны с мягкими кроватями тут явно не найти. Вскоре, однако, глаза искателя вновь распахнулись - он учуял нечто такое, отчего желудок болезненно сжался. Еда! Нанулон вытащил из котомки нечто, завернутое в промасленную ткань. Внутри оказался пеммикан - измельченное вяленое мясо, перемешанное с ягодами и салом. Клаус едва не захлебнулся слюной. Северянин заметил это и, слегка улыбнувшись, протянул кусок искателю:
- Ешь. Нам обоим хватит.
Два замерзших путника заработали челюстями. Как только Краузе слизал с ладоней последние крошки, он почувствовал, что приятное тепло растекается по всему телу; таежник улыбнулся, а веки поползли вниз, обещая отдых и покой... Нет. Спать еще нельзя!
- Скажи, Нанулон, ты знаешь, где мы?
- Эта часть тундры зовется Афальхен-дон. Земля испытания. Суровые духи земли, мороза и ветров проверяют нас на прочность.
- А Мать? Где она прячет... - таежник запнулся. - Где она прячется?
- Я не знаю наверняка. Где-то у побережья Льдистого моря... Надеюсь, она почует мои раны и завтра придет снова.
- Да брось, у тебя разодрана рука, кости сломаны! Ты и двух дней не протянешь! А если укусы начнут гнить?
- Уже начали, - спокойно ответил северянин, - я же сказал тебе, жертва, это моя судьба. Тебе не понять.
- Тебя отправили биться с ней? Матерью?
- Да. Тот же самый шаман, что нанес тебе метки и бросил здесь. Тебя оставили на жертвенном камне Афальхен-дона, чтобы привлечь червя; если бы я не сумел с ней справиться, то она сожрала бы тебя и оставила тундру в покое. Метель бы прекратилась. Так сказал шаман... У меня есть всего лишь день, чтобы найти ее и убить... Или умереть.
Клаус призадумался.
- Это тяжкое испытание. За что тебя послали сюда? Или ты вызвался сам?
С минуту северянин молчал. Снял шлем, тряхнул львиной гривой волос.
- Я должен был быть уже мертв. Шаман, что послал меня сюда... Их племя уничтожило наш стан. Весь мой клан - клан Горного Барана. Моя священная обязанность, как воина и защитника - пасть в первых рядах, отдать жизнь за то, чтобы дети клана уцелели. Но я... Я... - Нанулон закрыл лицо руками. - Не захотел умирать. Я убежал!
Краузе с удивлением смотрел, как огромное тело северянина содрогается от рыданий. Воин продолжил:
- День и ночь я бежал, не разбирая дороги, отдавшись на волю тундры и духов природы. Они зачем-то уберегли меня, только для того, чтобы сжечь душу сомнениями и виной. Я виноват перед всеми погибшими, перед всем кланом, моей семьей и братьями по оружию. Они доблестно пали в бою... А я больше не мог терпеть собственного позора и вернулся на разбитый стан. Не нашел там ничего, кроме обглоданных скелетов - инеистые черви быстро нашли себе ужин. Я знал, кто убил моих братьев и сестер, видел метки клана Червя. Спустя день явился к ним в стан, опустив оружие, склонив голову... Они хотели убить меня на месте, окружили настоящей стеной из копий, но шаман заставил всех отступить. Он спросил, чего я хочу. Я хотел лишь очистить душу и умереть, как подобает воину клана. Некому больше поклониться идолам Горных Баранов, а мне не видать такой чести после того, что произошло. Духи предков отринут меня, на весь род из-за моей трусости навеки ляжет клеймо позора. И шаман сказал мне, что нужно делать. Пройти испытание Афальхен-дона. Три дня и три ночи в холодной тундре, наедине с их возлюбленными червями и Матерью. Если я выйду отсюда живым, повергну Мать, то смою позор и души погибших смогут обрести покой. Если умру здесь... То, по крайней мере, почту их память тем, что попытаюсь искупить вину. Мне остался всего лишь один день на поимку чудовища.
Краузе протер уставшие глаза. Так вот, значит, с кем его свела судьба в безжизненной тундре... И тот шаман, что бросил его умирать, главенствует над кланом Червя. Жажда богатства снова захлестнула искателя, и, хоть разум и кричал ему: «беги, спасайся, к черту все это золото!», он ничего не мог с собой поделать. Искатель решил и дальше идти вместе с Нанулоном - так больше шансов найти логово матки червей. И, пока она будет занята северянином... Останется только забрать сокровище и найти путь назад, к Кэнкою, к теплым домам и сытой жизни. Куш слишком велик! Даже если истории об этом кладе серьезно преувеличены, тундра обещает несметные богатства. Нанулон, тем временем, вышел из пещеры и зачерпнул котелком снег.