- Прошу говорить по-английски, - не попросил, а приказал Фудзита.
- Капитан Конрад Шахтер, Шестая эскадрилья бомбардировщиков, - перевел немец.
- Где базируетесь?
Тот обвел своих врагов дерзким взглядом и небрежно бросил:
- В Валгалле!
Охранник со всей силы ударил его в толстый живот; немец сложился пополам, изо рта потекла слюна. Уайтхед и Уильямс ошарашенно переглянулись. Брент, Бернштейн и Файт хмыкнули вслед за старым японцем.
Отдуваясь, Шахтер выпрямился.
- Так вот как вы соблюдаете Женевскую конвенцию!
Переборки командного пункта задрожали от хохота.
- Япония ее не подписывала, - сообщил Фудзита. - Разве Германия входит в Женевскую конвенцию?
Бернштейн поднял руку, прося слова. Рукав сполз, обнажив шестизначный номер на запястье. Немец тут же углядел татуировку, и несмотря на боль, глаза его загорелись новой злобой.
Фудзита кивнул израильтянину. Прежде чем заговорить, полковник заглянул в свои записи.
- Прежде вы служили в люфтваффе в чине лейтенанта авиации?
Прерывисто дыша, немец вздрогнул, побагровел, и по лбу его заструился пот.
- А тебе откуда все известно, еврейская свинья?
Фудзиту сразу же увлек поединок между участниками самой страшной трагедии века, а может быть, и всех времен. Уж теперь-то он определенно даст излиться застарелой ненависти, словно кипящей лаве вулкана.
- У нас имеются досье на всех ваших соратников по геноциду. Сегодня утром я просмотрел ваши данные на компьютере. - Бернштейн показал распечатку. - Вы родились в Мюнхене в тысяча девятьсот двадцать девятом году, сын партийного функционера Фридриха Шахтера, назначенного по личному приказу Гитлера бургомистром Бад-Вальдека. В одиннадцать лет вы вступили в Гитлерюгенд, где прославились своей преданностью фюреру и третьему рейху. В пятнадцать лет вас, несмотря на юный возраст, приняли в летную школу.
- А ты, как я погляжу, был у нас в гостях, Yuden Scheibe [еврейское дерьмо (нем.)], - немец кивнул на татуировку полковника. - Погоди, мы еще доведем дело до конца.
- Я с отличием закончил школу в Освенциме. Собственно, из всего выпуска один и остался - остальных вы сожгли. Мой отец, мать, брат, сестра, все мои соседи по Варшавскому гетто стали участниками вашего Endlosung [окончательного разрешения (нем.)] и отведали Циклона Б.
- Ты-то как выкарабкался, Untermensch? [недочеловек (нем.)]
Нахальство немца приводило всех в замешательство. Может, он уже считает себя покойником и ему все равно?
- Я служил у вас зубным техником. Вырывал для вас золотые коронки в маленьком кабинете между второй газовой камерой и главным крематорием. Даже отец стал моим пациентом, - спокойно пояснил израильтянин, и Брент в который раз поразился его самообладанию.
Немец обвел взглядом остальных и презрительно скривился, увидев Уильямса.
- Bin Neger [негр (нем.)]. Ein Neger und ein Yuden Scheibe! Он тряхнул головой и продолжал куражиться: - Здесь, как я погляжу, одни свиньи собрались! Тебя, Neger, что, тоже обрезали? - с шутовской любезностью обратился он к Уильямсу.
Ивата захохотал над новым яростным воплем Уильямса; Брент инстинктивно схватил черного великана за плечо.
- Скотина! - выругался Уильямс. - Я б тебе яйца отрезал, да небось нету их у тебя. Ты, может, ослеп? Здесь тебе не бабы и не детишки, чтоб так хорохориться.
Бернштейн прервал его, опять заглянув в распечатку:
- Итак, вам было всего пятнадцать, когда вы вступили в люфтваффе?
Шахтер отозвался с заметной гордостью. Ему приятно быть в центре внимания, подумал Брент.
- Я самый молодой летчик, когда-либо летавший во славу третьего рейха. В сорок пятом служил в составе истребительного соединения генерала Адольфа Галланда и летал на Me-262.
- "Мессершмитт-262", - задумчиво повторил Файт. - Первый реактивный истребитель.
- Сбил два ваших В-17. Жаль, мало. Моя бы воля, я б не только жидов, но и свиней-янки перебил. - Он ухмыльнулся, увидев разгневанные лица Брента, Реджинальда и Файта.
Фудзита, выйдя из терпения, пристукнул по столу. Даже ему надоело терпеть наглость немца.
- Капитан Шахтер, нам известно, что вы летели с Тиниана. Мы также знаем, что на Марианских островах находится около тридцати истребителей, десяток Ju-87 и шесть "Супер-Констеллейшнов". Нам необходимо знать, когда и в каком количестве вы ожидаете пополнение. Сколько войск размещено на Сайпане и Тиниане, какая артиллерия и какого калибра.
Немец несколько секунд молчал, глядя на адмирала. Одутловатое лицо было непроницаемо. Потом выпятил губу, и жирные щеки затряслись от беззвучного смеха.
- А сколько нужников мы построили - не желаете узнать?
Фудзита резко выбросил вперед руку, и двое охранников набросились на немца. Шахтер завизжал от боли и опрокинулся на стальной настил. По знаку Фудзиты его выволокли из командного пункта.
- Он будет казнен? - спросил у адмирала Бернштейн.
- У вас есть возражения?
- Да.
- Вот как?
- Казнь - слишком мягкое наказание для него.
- Что вы предлагаете?
- Предоставьте его мне, адмирал.
Фудзита улыбнулся.
- Я рассмотрю вашу просьбу, полковник. Но учтите, того, что случилось более сорока лет назад, уже не повернуть вспять. Мне понятна ваша тяга к возмездию - оно священно для самурая. Но убить Шахтера вы сможете только раз - этим не отомстишь за гибель шести миллионов. Помню, в восемьдесят четвертом, во время нашего похода в Средиземном море я удовлетворил вашу просьбу встретиться один на один с другим немецким пленным... как уж его...
- Капитан первого ранга Вернер Шлибен, - подсказал Брент. - С ливийского грузового судна "Зила", которое мы потопили в Токийском заливе, когда оно пыталось нас подорвать. Они дрались на вакидзаси в храме Вечного Спасения.
- Да, именно так, - подтвердил Фудзита. - И вы, если помните, убили Шлибена.
- Как я могу забыть? - проговорил израильтянин.
- Вы мастерски разделались с ним, полковник, - продолжал Фудзита. - Но потом сами сказали, что за гибель миллионов отомстить нельзя, что это может быть только уроком.
- Я помню.
- Так зачем повторять бессмысленные уроки? Ведь вы можете лишиться жизни.
- Вы все правильно говорите, адмирал. И тем не менее... - он посмотрел на свои ладони, - мне бы хотелось убить его вот этими руками. Прошу вас рассмотреть мою просьбу.