С тех пор, как Сулла оставил их, прошло чуть больше недели. Их цели не было видно, вокруг были одни холмы из песка.
У одного такого холма Егор решил переждать ночь. Они приготовили постели для себя и готовились ко сну. Им приходилось дежурить по пару часов за ночь, сменяя друг друга на посту. Такой график дежурств не придавал сил, сон получался разбитым и организм не мог полностью отдохнуть.
Как Егор и думал, ночь не дала долгожданного отдыха. Утро было тяжёлым и подъём таким же. Эйлани не могла подняться, ей хотелось спать, больше не из-за того, что она не выспалась, а скорее из-за усталости, а организм не знал другого способа восстановить силы. Но Егор настоял, и она со злостью и недовольством бормотала себе под нос слова, которые трудно переводились. Скорее всего это были слова проклятья, она злилась, сильно злилась, но это была не ненависть, эта была та злость, которую обычно испытывают к самым близким людям. Егор подготовил завтрак и после того, как Эйлани умылась, они принялись его поглощать.
— Что дальше? — спросила девушка, набивая рот пюрешной массой, напоминавшей по вкусу фасоль или что-то бобовое.
— В каком смысле? — удивился Егор.
— Что мы будем делать дальше? Скоро у нас закончится еда, а потом и вода, а что мы будем делать дальше? Мы идём по этой пустыне в никуда, там ничего нет, нет корабля, нет выхода. Мы застряли на этой планете, мы умрём в этой пустыне.
— Когда ты потеряла веру? — спросил Егор.
— Веру во что?
— В меня. Когда ты сдалась?
— Я не знаю, но эта пустыня меня изматывает, нет ничего другого. Я устала, Егор, я очень устала. Наша цель недостижима, мы прошли уже много километров, мы должны были найти хоть что-нибудь, но этого нет. Ничего нет, кроме этого проклятого песка.
— Эйлани, успокойся, прошу тебя. Выслушай меня, пожалуйста. Ты устала, я это понимаю, мы оба устали, но ты должна верить, верить в меня. Я обещал твоему отцу, я обещал тебе, что не дам тебя в обиду, я обещал, что ты выберешься с этой планеты.
— Это всего лишь слова, — сказала девушка.
— Нет, это не просто слова. Ты же сама видела. Я показал тебе это. Разве ты забыла? — спросил землянин.
— Я уже не знаю, что видела. Я не уверена ни в чём.
— Ты видела это. Корабль он там, совсем близко, где-то совсем рядом, нам нужно только идти и…
— И?
— Верить. Эйлани, у тебя было тяжёлое детство, ты с ранних лет знала лишь одно — эту пустыню и умирающую планету. Ты потеряла родителей, сначала мать, а затем и отца и это тебя сломило. Я знаю, не спорь, но вот, что я ещё знаю, ты самая сильная девушка, которую я кода-либо встречал, и я знаю, что ты сможешь преодолеть это. Ты можешь быть сильной и побороть свой страх, побороть усталость, чтобы воплотить мечту твоих родителей. Это твоя цель, это то, что мы сделаем, это твоё наследие.
Эйлани посмотрела на Егора таким благодарным взглядом, она плакала, но это были слёзы радости.
— А теперь, — продолжил Егор. — Соберись и преодолей этот путь. И, знаешь, что?
— Что? — дрожащим голосом спросила девушка.
— Я буду идти рядом с тобой, — он обнял её, поцеловал в лоб. Затем они поднялись на ноги и начали собирать свой лагерь.
Когда сборы были закончены они пошли на вершину огромного песчаного холма, у которого остановились прошлым вечером. Поднимались они долго, это была почти песчаная гора, но не с такими крутыми склонами. Хотя больше половины их запасов иссякли, рюкзаки, порой, тянули их вниз. Сказывалась всё та же, не проходящая усталость. Они были уже у вершины.
— Поднажми Эйлани. Осталось совсем чуть-чуть. Всего лишь несколько метров.
— Я сама вижу, — оскалилась девушка.
Когда они поднялись на вершину, перед ними предстала невероятная картина. До самого горизонта, насколько хватало глаз, был большой, невероятно большой котлован. Не считая холма, от поверхности глубина котлована была метров тридцать. Завораживающий вид нечто большого, необъятного, совершенно неожиданного и немыслимого просто лишил их дара речи. Но самое невероятное было то, что в котловане не было песка.
— Невероятно! Невозможно! Как это может быть? — сказала Эйлани удивлённым и одновременно испуганным голосом.
В этот момент её обуревали сильные эмоции. Весь мир, всё, что она знала о своём мире, начало рушится. Кроме песка она ничего не знала, песок был в тот момент, когда она родилась, и был всегда на протяжении всей её жизни. Теперь, стоя на вершине холма, она не знала, что думать. Она была растеряна, испугана, во взгляде было непонимание, отрицание и ещё много разных чувств. И этот взгляд, испуганный взгляд её глаз, страх перед неизвестностью.