Выбрать главу

Но главное, что предопределило его выбор, — солнечное затмение.

10

Вопрос о солнечном затмении в «Слове…», даже двойном затмении — перед походом и в походе, — был одним из камней преткновения для скептиков и пьедесталом торжества для защиты подлинности поэмы. (7, 183) В «Задонщине» затмения не было. В то же время в «Задонщине» в самом начале в полном соответствии со «Словом…» можно было заметить «тень» от этого затмения — во фразе, сообщающей, что «Русская земля… тугою и печалию покрышася», соответствующей фразе «Слова…» о том, что Игорь увидел «тьмой вся своя воя прикрыты».

Исследователи останавливались перед солнечным затмением, которое произошло 5 мая 1185 года. Дальше, глубже, в «века Бояновы», никто серьёзно не заглядывал. Ограничивались обычно извлечением летописных свидетельств, которые подтверждали уже известное. Ни о каком солнечном затмении в конце 70-х годов XI века никто из историков не знал, тем более в связи с походом Романа. Какое затмение? Откуда это взято? Сын Святослава никого не интересовал. В «Повести временных лет» в эти годы не отмечено вообще никаких экстраординарных небесных явлений. Но всякий раз, перечитывая строки о грозных предзнаменованиях, я чувствовал, что они вылились из-под пера Бояна, а не автора «Слова…», вылились как непосредственный отклик на трагическое стечение обстоятельств, среди которых на первом месте должно было стоять солнечное затмение, случившееся, как я полагал, в июле 1079 года.

О нём никто не знает? Его нет в летописях? Но в летописях нет не только затмения — в них нет многого из того, что когда-то, по-видимому, было или должно было быть. Выяснить возможность солнечного затмения для лета 1079 года оказалось сравнительно просто — надо было только воспользоваться каноном солнечных затмений М.А. Вильева, опубликованным в книге Д.Святского об астрономических явлениях в русских летописях.

Математические расчёты подтверждали догадку: 1 июля 1079 года в 4 часа 8 минут пополудни по широте Киева проходила тень частичного солнечного затмения. Это случилось за месяц до летописной гибели Романа — перед выступлением или в самом начале предпринятого им похода. Всё сходилось. Теперь можно было с большей уверенностью искать и вычленять наследие Бояна в тексте «Слова…».

Произведение Бояна как нельзя лучше подходило для целей автора «Слова…». Его герои были тоже Святославичами, к тому же ещё и родственниками — дедами — героев «Слова…». Те и другие были связаны с половцами крепкими союзными и родственными узами, оба Роман и Игорь — потерпели от них поражение. Поход, бой и поражение были канвой сюжетов обеих поэм. Даже возвращение из плена: ведь Олег Святославич бежал из Царьграда в 1083 году и вновь появился в Тмуторокане! Это к нему относили «припевку Бояна», переделанную автором «Слова…» для Игоря: «Тяжко ти голове кроме плечю, зло ти тело кроме головы». Но главное, что сыграло решающую роль в выборе, благодаря чему заурядная пограничная вылазка Игоря, окончившаяся к тому же поражением, оказалась сюжетом не только поэмы, но и достаточно обширных летописных рассказов, — главным были солнечные затмения, предшествовавшие началу обоих походов. Одно из них произошло 1 июля 1079 года, благодаря чему мы знаем время выступления Романа, убитого 2 августа 1079 года, другое 1 мая 1185 года, что подтверждает летописную дату похода Игоря новгород-северского.

Согласно представлениям той эпохи героизм обоих князей заключался отнюдь не в опрометчивом выступлении с малыми силами против превосходящего по численности врага (у Романа был пример отца, победившего Шарукана), не в личной даже доблести, но в вызывающем пренебрежении небесным знамением, недвусмысленно обрекавшим предпринятые походы на неудачу.

Вот почему можно было утверждать, что в новом тексте «Слова…» Игорь заменил Романа. Отсюда и объяснение, почему наибольшее количество заимствований из поэмы Бояна, выделяемых по своей ритмической организации, приходится как раз на первую часть «Слова…». Это были сборы в поход, когда

Комони ржут за Сулою, — звенит слава в Кыеве; трубы трубят в Новеграде — стоят стязи в Путивле…

Это и неведомые нам кмети, ставшие курянами, которые

под трубами повити. под шеломы възлелеяны конец копья въскормлени; пути им ведоми, яругы им знаеми; луци у них напряжены, (7, 184) тули (у них?) отворени, сами скачут акы серыи волци в поле, ищучи себе чти а князю славе.

К этому поэтическому комплексу относятся и великолепные картины затмения и знамений, которые лишь частично поддаются реконструкции, как то: