В таком случае, может быть, и вся загадочность событий весны 1185 года оказывается связана с женитьбой Владимира Игоревича на дочери Кончака?
Теперь я был в этом уверен. Не алчность и безрассудство, не ложная героика, а забота о сыне и дружба вели Игоря и его близких весной 1185 года в степь. Свадебным кортежем, а не военным предприятием, был поначалу задуман этот поход самых близких родственников, чтобы на неведомой нам реке Сюурлий в полном соответствии с обычаями степных родственников иммитировать «умыкание» прекрасной Кончаковны, выехавшей навстречу уже давно сговорённому жениху со своими подружками и богатым приданым, всеми этими «златом, паволоками и драгими оксамитами, ортьмами и япончицами, и кожухы… и всякыми узорочьи половецкыми». Отсюда и последующий праздник в ночной степи, отсюда — беспечность, поскольку все знали, что отец невесты со своим эскортом где-то неподалёку и должен явиться к новобрачным на следующий день…
Но произошло непредвиденное: Кончак опоздал, на свадебный бивуак наткнулся Гзак, искавший русского полона для обмена на своих пленных родственников. Вот почему так изумились русские князья и их «полон», обнаружив утром, что они окружены враждебными половцами, которые быстро скрутили пленников. Не случайно предупреждали Игоря об опасности «сторожа», не случайно покачивали головами советники Игоря при виде солнечного затмения. Однако, Игорь не мог поступить иначе. На берегу Сюурлия ожидал его верный друг, а теперь ещё и сват, Кончак, ожидала его будущая невестка, ради которой и был задуман весь этот поход — поход во имя мира на степном порубежье, во имя дружбы народов, которые уже тогда закладывали основы многонациональной Руси.
Вот и получается, что Игорь на самом деле оказался таким, каким — несмотря на все изыскания историков и литературоведов — видели его всегда читатели «Слова…»: мудрым, бесстрашным, миролюбивым, верным в битве и в дружбе. Автор бессмертной поэмы не покривил душой, представляя его читателям в ореоле романтической славы. Этот русский князь всегда поступал в точном соответствии с кодексом рыцарской чести своего времени, во всяком случае, в посвящённых ему произведениях.
Умыкание невесты для сына, «игра в войну», роковым образом превратилась в трагическое сражение, к которому оказались не готовы ни Кончак, ни русские князья. Случай из ряда вон выходящий и, в то же время, точно соответствующий излюбленному сюжету античного и средневекового романа: дружба рыцарей, разделённых этническими или вероисповедными барьерами, желание породниться домами, готовящийся брак детей, зловещие знамения на пути свадебного поезда, пир, едва не ставший смертным, неожиданное нападение врагов, плен, месть «язычника» за своего христианского друга, спасение из плена, наконец, счастливое возвращение домой молодых… Но именно этот, столь традиционный сюжет, воплотившись в реальности, позволил древнерусскому поэту-публицисту выступить летом 1185 года с призывом о мире.
С течением времени, обрастая плющем легенд и толкований, теряя свои страницы, поэма, утверждавшая мир среди войны, торжество человеческого чувства над стихиями, мужество и верность долгу, стала восприниматься как прославление подвига во имя Родины, утверждая в сознании русских людей мысль, завещанную Бояном, что «луце ж бы потяту быти, неже полонену быти».
Для Русской земли наступали другие, уже героические времена…
Д. С. Лихачёв
Против дилетантизма в изучении „Слова о полку Игореве“
Памятник литературы, как и всякий памятник культуры и истории, нуждается в охране, в защите его текста. И чем древнее он — тем эта защита необходимее. Всякого рода эксперименты над текстами памятников национального значения должны вестись с величайшей осторожностью и ответственностью. Особенно, конечно, если это «Слово о полку Игореве»…