Он ведь мог поступить иначе, даже если бы хотел служить во флоте. Он мог предупредить меня, а не сбежать. Сминая письмо, понимая, что не в силах больше вернуть Вижн, я сдерживала тихие рыдания. Меня предали.
Родителей не было дома в тот момент. До вечера они оба коротали время на работе. А вот Пьетро остался. Я даже не знала, должен ли он в этот момент находиться на учебе или работе. (Чем он вообще занимался по жизни?) «От кого пришло письмо?» — поинтересовался он, опускаясь на кровать рядом со мной. Я покачала головой. И чего он только сел? Я ведь хотела спокойно побыть в одиночестве. «Ну же, я же вижу, что ты плачешь», — он осторожно приподнял мой подбородок и заглянул в мои глаза. Я в свою очередь успевала рассмотреть его — это невероятное сочетание серого и голубого, обрамлённые пушистыми ресницами, настоящий сапфир можно было разглядеть в этих очах. О, это были не глаза — целые планеты! Они показались мне настолько необычными, что я не уставала любоваться ими. Я была настолько близка к ним, что видела в них своё отражение. «Ну так что, расскажешь?» — улыбнулся Пьетро. Не ухмыльнулся, ни даже обвёл меня тем самым похотливым взглядом — ничего из этого, лишь легкая понимающая, немного грустная улыбка. И я, поддавшись этому очарованию, молча кивнула. «Вижн… моя первая любовь» — прошептала я. А мысленно добавила: «И вечная».
И, к своему удивлению, поведала ему все, о чем боялась рассказать даже мисс Денверс.
========== Глава 10. Новая история ==========
С тех пор моё отношение к Пьетро немного изменилось. Мы оба хранили мою тайну, и из-за этого я чувствовала, что даже смотрю на него как-то по-другому. Мне казалось, что он намного приятнее и надёжнее, чем я изначально думала о нём. Ох, было бы прекрасно! Мне нужен был человек, на которого можно положиться, после всего, что я пережила, мне нужна была опора, чтобы не сломаться. К счастью, я хорошо совладала с собой.
Пьетро без предупреждения каждый день забирал меня из школы, хоть я его об этом и не просила. Если быть честной, я и сама хотела видеть его каждый день во дворе, поджидающего свою сестру у ворот. Я готова была даже снова влезть в драку, лишь бы он прибежал на помощь. Не знаю, что меня так притягивало в нём на тот момент, но я была уверена, мы оба хотим одного и того же — в жаркий полдень идти через весь город домой вдвоём.
Нам было приятно проводить время вместе, и я стала обожать это время дня ещё больше из-за наших прогулок под жарким солнцем в поисках тени.
Однажды — даже не помню, когда это произошло впервые, — мы шли по пустынной дороге, навстречу нам лишь иногда попадались торговцы и грузчики из небольших магазинов, издалека доносился шум волн, а небо было покрыто облаками (такое происходило настолько редко, что я порой останавливалась посреди улицы и наслаждалась тишиной ветра, что обдувал мои лицо, руки и одежду). Это был прекрасный день, когда мы могли отдохнуть от жары. Такие моменты мы всегда ценили.
Домой мы обычно поднимались в гору — наше обиталище стояло на аккуратном возвышении — и очень часто такой подъем занимал не менее нескольких минут из-за моих постоянных остановок и одышек — я была тяжела на подъем. Время от времени я прислонялась к стене, чтобы вдохнуть свежего воздуха, и продолжала идти дальше. И так, в один прекрасный момент, я почувствовала, как ладонь Пьетро плавно накрыла мою, и тогда я нашла в себе кое-какие силы подняться и идти дальше. С тех пор, как только мы подходили к возвышению, он протягивал свою крепкую руку заранее, чтобы я могла на него положиться.
Я чувствовала, что именно этот человек был настроен на помощь и общение. По его взгляду — безотказному, доброму, мягкому, было понятно, что он готов быть рядом с тобой на протяжение двадцати четырёх часов в сутки, чтобы заботиться о тебе всякий раз, как тебе приходится трудно. И я имею в виду не только это ежедневное протягивание руки. Я простужалась — он приносил лекарства. Я волновалась из-за предстоящих экзаменов — он тут же успокаивал. Даже если его не просили. Его действия всегда были бескорыстны. А когда я однажды спросила его, почему он так добр ко мне, он лишь улыбался, отвечал: «Ты моя сестра», — и хитро подмигивал.
Так мы и жили. С родителями у меня сложились прекрасные доверительные отношения, однако они не заходили дальше официальных. Мы здоровались по утрам, вместе принимали пищу, выходили из дома, а следующая наша встреча происходила только за вечерним обедом или ужином. Все остальное время, за исключением занятий, я проводила с Пьетро.
Мама, надо сказать, оказалась любознательной, но тактичной женщиной. Каждый день она интересовалась у всех членов семьи, как прошёл их день, какими новостями они готовы поделиться, что приключилось с ними — и мы отвечали. Вероятно, папа и брат выкладывали не все — это я поняла по тому, как Пьетро, только подмигнув мне, скрыл тот факт, что я как-то раз полезла в драку с мальчишками. Как же я была ему благодарна! Ведь тогда пришлось бы рассказывать и про Вижна — а это последнее, что я хотела делать. Отец же представлял из себя спокойного, сдержанного мужчину пятидесяти лет, по утрам читавшего свежий номер газеты и слушавшего последние новости по радио. Что касается моих успехов в школе — он узнавал об их наличии, хвалил и снова утыкался в свои «скучные бумажные дела», как он сам их и называл. На этом круг заканчивался.
Из этих ежедневных совместных ужинов я смогла узнать, что Пьетро ещё учится в школе.
Не знаю, прогуливал ли он свои занятия или просто-напросто они заканчивались раньше моих, но я всегда, постоянно, каждый божий день видела его у ворот своей школы. Вдаваться в подробности мне не хотелось, и я не спрашивала его, почему он в который раз меня поджидает.
Так и проходили наши спокойные будни. Когда у меня было свободное время, я посвящала его чтению книг (в том числе и по психологии) или легким прогулкам до порта и обратно. Очень часто я брала с собой Пьетро (о, это были прогулки, насыщенные смехом, шутками, улыбками, яркими впечатлениями — ярче, чем само солнце). Мы устраивали соревнования на перегонки: кто быстрее добежит до какого-нибудь заброшенного магазина (Пьетро частенько поддавался), кто первым доберётся до порта — и все в таком духе. Мы сидели в открытых кафе и пили сок со льдом, смотрели на проходивших мимо людей и обсуждали их: не подумайте ничего такого, мы пытались понять, кто они, почему они здесь проходят, какое у них настроение. Гены двух психологов так и бушевали в Пьетро. Наши теории доходили до грани фантастики: мимо нас уже и проходили агенты спецслужб в отставке, любовники, преступники и путешественники во времени. Какие это были беззаботные дни! Я никогда их не забуду. Потому что однажды самолично отреклась от них и больше не чувствовала той легкости рядом с Пьетро.
А было это как.
Однажды, когда наши родители уходили на работу ночью (это случалось редко, лишь в том случае, если им нужна была дополнительная смена), я сидела возле окна и наблюдала за ночным небом, глядя на вырисовывавшиеся созвездия и вспоминая нашу последнюю с Вижном ночь. Мне казалось, что это было так далеко, в то время как не прошло более двух с половиной лет. С той поры я считала себя мастером по определению местоположения звёзд и планет на далеком темно-синем полотне. И эти знания не могли ужиться лишь во мне одной. Я чувствовала, что украла их у Вижна, но распоряжаться ими было для меня счастьем. Это безумная мысль… Но я как будто бы забрала частичку от него себе. Пытаясь сохранить даже легчайшее упоминание о нём. Чтобы он был мой. Навсегда.
Я вздохнула, отстранившись от окна. Внизу родители покидали улицу. Я проводила их взглядом. Лёгкий ветер задувал через приоткрытую фрамугу. Я ощущала тёплое дыхание ночи. Как же я его обожала! Ночь — это самое спокойной, самое тихое время дня. Это момент шума волн и ярких огней маяка. Это время звёзд и бесшумного неба над головой. Это мгновение, когда вся улица, весь город, весь мир застывает в безмолвии.
Я медленно выходила из комнаты. Спальня Пьетро как раз была рядом с моей. Я осторожно постучалась в дверь и услышала разрешение войти. В комнате было темно, лишь тусклый свет фонаря освещал тонкую тетрадь. Пьетро сидел на кровати, без рубашки, в коротких шортах. Я осторожно зашла, стараясь, чтобы эта старая дверь не скрипела, и остановилась возле него, потирая руками плечи — было самую малость прохладно. «Что делаешь?» — как бы невзначай поинтересовалась я. Он тут же окинул меня взглядом и отложил тетрадь. «Так, конспекты учу. Скоро ведь экзамены.» «Тогда я не буду отвлекать», — ответила я и повернулась лицом к двери. Действительно, что только взбрело мне в голову! Прийти к брату, хотя у него куча других дел. Я почему-то винила себя в нарастающих наглости и эгоизме. Пора перестать думать, что он готов потратить на меня всё своё время.