Однако, даже будучи хулиганом, он никогда никого не обижал. Его благородство сочилось изо всех щелей. Бескорыстной помощи его, как и меня, научила мисс Денверс. Однако и у Вижна, идеального, самого лучшего человека, были свои скелеты в шкафу. Свои демоны, разрушавшие его насквозь.
Меня к этой тайне не подпускали. Но я не была бы собой, если бы не пыталась всеми силами до неё дойти. Иногда — это случалось раз в полгода или год, достаточно редко, но и достаточно часто, чтобы того не замечать, — его забирали из приюта и увозили на машине скорой помощи. Когда я увидела, как его тащат на носилках, а он прижимает свою руку к груди, я испугалась и даже собралась последовать за автомобилем, но он уехал слишком быстро, а я так и осталась стоять у ворот и проводила взглядом машину, что отнимала у меня моё Видение. Я пыталась узнать у мисс Денверс, что же всё-таки произошло, на что в ответ узнала лишь… «Мистер Пирс приказал не разглашать эту тайну». Мистер Александр Пирс — владелец детского дома.
Однажды мне удалось увидеть, что происходит. Вижн был один в своей комнате, и я в который раз направлялась к нему, чтобы вдвоём провести время: почитать книгу, посмотреть телевизор, как мы часто это делали; но когда я слегка приоткрыла дверь, я вновь увидела, как он сидит на своей кровати, морщится от боли и прикрывает ладонью свою грудь. В том месте, где должно находиться сердце. Он смотрел в окно, на детей, играющих в саду, и старался не издавать ни звука. Затем — лёгкий стон скатился с его губ.
Я резко отбежала от двери и ринулась к воспитательнице, крича во всё горло об увиденном. «Вижну плохо! Мисс Денверс!» Я помню, как с удивлением на меня оборачивались другие дети и сотрудники, на маленькую испуганную девочку, которая считала своим долгом спасти брата.
Но меня лишь отставили в угол и поблагодарили. На «отстань». А затем — я снизу вверх смотрела, как меня в который раз выгоняют, чтобы я ничего не увидела.
И так повторялось снова и снова. Меня не считали достойной посвящения в этй тайну. Да кем я, по сути, являлась? Даже не родной сестрой…
Но время шло.
И вскоре в школу отправилась я. Это был большой стресс для меня: новая обстановка, совсем нет друзей, и изредка на перемене я замечала Вижна, шедшего в паре со своим одноклассником. По нему проскальзывал мой ревностный взгляд. Я знала, что он очень популярен, и иметь большое количество друзей для него не в новинку, но я боялась, что кто-то украдёт у меня моего брата. Я не могла спокойно учиться, и на каждой перемене я пыталась следить за ним: с кем он и что он делает. Это доводило меня до какой-то пугающей стадии любви. Он был моей религией, а я — безумным фанатиком. И всякий раз, как я видела его с другой девочкой, я не могла сдержать слёз, а по окончании уроков сразу бежала к мисс Денверс — поделиться своими переживаниями.
Я помню в подробностях, как это происходило. Мы были достаточно взрослыми, насколько казалось мне: Вижну давно исполнилось пятнадцать. Это был последний урок в школе, математика, и я с благородным терпением досидела до звонка. Под мерный стук стрелок на часах в классе я, переписывая с доски решение задачи, одновременно рисовала каракули, в которых можно было явно узнать профиль Вижна. Подпирая голову рукой, я прилагала все усилия, чтобы не заснуть. Свежий воздух проникал в кабинет сквозь окно — весна напоминала о себе. Мы слышали пение птиц, крики детей, играющих во дворе, и не было ни одного из нас, кто не хотел бы к ним присоединиться. Весна дана для радости и наслаждения жизнью, так почему мы сидели в душном узком кабинете и отсчитывали каждую секунду, приближавшую нас к перемене?
Долгожданный звонок послужил сигналом для ребят высыпать в коридор и на улицу. Я с радостью сложила свои вещи. «Сейчас я увижу Вижна!» — мечтала я. Я видела, как бегу к нему, возможно, стоящим в компании своих друзей, такого величественного и красивого, и он почувствует мое приближение, покинет их, присядет на пол и поприветствует с распростертыми объятиями… Но все было не так.
Я бежала по коридору, издалека высматривая его или его одноклассников. Но все, что я увидела, было лишь кучкой подростков, гогочущих над пошлыми шутками. Я узнавала среди них друзей Вижна — ведь я постоянно следила за ним, так как я могла не знать их в лицо? — но моего брата среди них не было. В растерянных чувствах я, запыхавшаяся, остановилась рядом с ними, надеясь заметить Вижна, однако взгляд его прекрасных глаз так и не упал на меня. Один из компании, высокий худощавый парень, заметил меня и, пряча за ухом сигарету, наклонился и потрепал меня по голове, словно я была младенцем. «А кто это у нас тут прибежал такой хорошенький? Готов поспорить, тебе лет десять, кроха. Ты знаешь, что мы не можем угостить тебя?» — и он указал на припрятанную пачку сигарет. Я действительно никогда не выглядела на свой настоящий возраст: меня всегда путали с младшими. Тогда стоявшая рядом девушка щедро наградила подзатыльником парня и оттащила его от меня. «Джиджи, ты ненормальный! Это сестренка Вижна! — а затем она наклонилась ко мне и поправила мои волосы. — Не слушай его, кроха, он дурак. Ты ищешь своего братца?» Я закивала головой, не издавая ни звука. «Он на заднем дворе, готовится к тесту», — ответила она, и я еле слышно поблагодарила её, а затем стремглав понеслась к выходу из школы.
Солнце палило не слабо, от его назойливых лучей ребята прятались в тени деревьев. Я же бежала по раскалённой бетонной плитке, которой обкладывали все тропинки, ведущие к главному входу, мчалась по свежей, едва появившейся траве, на задний двор — вперёд, быстрее! Я не знала, что мной повелевает, но я чувствовала, что что-то ждёт меня в моем пункте назначения, может быть, что-то неприятное. Ведь если Вижн не был со своими друзьями, значит, один, притом — в библиотеке. Он редко появлялся на заднем дворе. Там в основном бегали ребята из младших классов.
Я оказалась возле залитой солнцем лужайки и не сразу поняла, что меня ослепило: яркое апрельское солнце или Вижн, сидящий на скамейке. На его коленях лежал учебник по биологии, он вслух читал один из параграфов. Угол здания не позволял увидеть что-либо ещё, но, осторожно высунувшись, я заметила, как рядом с ним, на непозволительно близком расстоянии, сидит старшеклассница — эффектная привлекательная девушка, с лоснящимися светлыми локонами, горящим взглядом и искрящейся улыбкой. Она указывала пальцем на какие-то слова в учебнике и спрашивала их значения. «Я ведь даже не могу это прочитать!» — хихикала она. «ДНК, — пояснял Вижн с лукавой улыбкой на устах. — дезоксирибонуклеиновая кислота. То, из-за чего ты вышла настолько красивой.» Девушка залилась краской. «Ты такой умный.» Вижн приподнял её светлый локон и одарил ухо прекрасным поцелуем. Как же во мне в одну секунду вскипела кровь! А вместе с ней — ярость, агония, порождаемые ревностью.
Он никогда не целовал меня. Даже в щеку, даже на день рождения — а точнее, день моего прибытия в приют. Стараясь сдерживать слезы, я мигом помчалась домой, не видя ничего на своём пути, а если мне попадались ученики, то я неосознанно сбивала их с места, устремляя далеко не гордый взгляд вперёд.
Внутренний голос твердил мне: «Глупая маленькая Ванда! На что ты можешь рассчитывать? Ты ему не больше, чем сестра. И он никогда не будет принадлежать тебе…» И я молилась, чтобы все это оказалось сном. Страшным, кошмарным сном.
Но только этот сон воплотился в реальность. Я поняла это, когда снова увидела Вижна вместе с той девушкой, к которой в моем детском сердце вскипела злость. Я чувствовала себя униженной.
Любила ли она его так же, как и я? Пожертвовала бы она собой ради него? Разделила бы с ним вечность? Я сама находила ответы на эти вопросы. Все они были одинаковы и заключались в единственном, твёрдом, непоколебимом «нет».
Из-за Вижна я много страдала. Он был идеален. Я старалась найти в нем отрицательные черты, но все они складывались и в результате давали исключительные плюсы.
Он был умён. Действительно умён, и среди своих одноклассников он отличался исключительной сообразительностью. Он делал большие успехи в учебе, чем неустанно радовал мисс Денверс, а я во всем старалась подражать ему. Он был для меня примером.