Сильвия Дэй
Испытание страстью
Было что-то неотразимо волнующее в созерцании единоборства двух атлетически сложенных молодых мужчин. Их очевидная агрессия и безжалостность выдавали низменную животную натуру. А сила мощных тел будила в женщине первобытные инстинкты.
Леди Джессика Шеффилд не осталась равнодушной к этому зрелищу вопреки всему, чему ее учили: это не должно было затронуть чувств настоящей леди.
И все же она не могла отвести глаз от двух молодых мужчин, с такой страстью отдававшихся борьбе на газоне по другую сторону узкого мелкого пруда. Одному из них суждено было скоро стать ее деверем, другой же являлся его другом и слыл повесой, которого спасала от общего справедливого осуждения только грешная красота.
— Хотелось бы мне покувыркаться, как они, — задумчиво сказала ее сестра.
С того места, где они сидели в тени древнего дуба, Эстер тоже наблюдала за ними.
Легкий ветерок, овевавший их, рябью пробегал по траве, колыхавшейся по всему пространству парка, простиравшегося до впечатляющего мэнора Пеннингтон. Сам дом растянулся у подножия лесистого холма. Его фасад из золотистого камня и позолоченные оконные рамы, отражая солнечный свет, создавали у всех его гостей ощущение ясности и спокойствия.
Джесс переключила внимание на свое рукоделие, сожалея о необходимости отчитать сестру за то, что та не сводит глаз с молодых людей, хотя сама была повинна в подобной же нескромности.
— Такие игры запретны для женщин, вышедших из детского возраста. Поэтому лучше не желать того, что нам не доступно.
— Но почему мужчины могут оставаться мальчишками всю жизнь, а мы, женщины, обречены состариться до времени, пока еще молоды?
— Мир создан для мужчин, — ответила Джесс тихо.
Из-под широких полей соломенной шляпы она украдкой бросила взгляд на боровшихся молодых джентльменов. Окрик, похожий на лай, заставил их прервать потасовку, а ее оцепенеть. И тотчас же все четыре головы повернулись в одну сторону. Джесс увидела, как ее жених приближается к двум молодым мужчинам, и напряжение оставило ее, как исчерпавшая свою силу сокрушительная волна прилива отступает назад. Не впервые она гадала, утратит ли когда-нибудь способность столь остро реагировать на любое нарушение гармонии, или же ее так хорошо выдрессировали, что она никогда не избавится от страха перед мужским гневом.
Высокий, элегантно одетый Бенедикт Реджинальд Синклер, виконт Тарли и будущий граф Пеннингтон, шагал по газону с непреклонным и решительным видом человека, сознающего данную ему власть. Джесс одновременно успокаивало это врожденное высокомерие человека, в жилах которого течет голубая кровь, и вызывало опасения.
Некоторые мужчины довольствуются сознанием собственной значимости, другим же требуется постоянно и без разбора демонстрировать ее.
— А каково участие женщины в жизни общества? — спросила Эстер, с упрямым видом надувая губы, отчего выглядела моложе своих шестнадцати лет. Нетерпеливым резким жестом она отбросила со щеки локон точно такого же медового оттенка, как у Джессики. — Служить мужчинам?
— Производить их на свет, — сказала Джесс, отвечая на резкий взмах руки Тарли.
Завтра они должны были сочетаться браком в семейной часовне Синклеров в присутствии тщательно подобранных свидетелей, представляющих элиту общества. Джесс с нетерпением ожидала этой церемонии по ряду причин, среди которых одной из самых значительных было желание избавиться наконец от отцовских непредсказуемых приступов ярости. Она не оспаривала права маркиза Хэдли придавать особое значение мнению общества и роли дочери в поддержании его уважения к их семье. Ее протест вызывали резкость и грубость, с которыми отец указывал на ее недостатки, о коих она сама сожалела.
Эстер издала звук, подозрительно похожий на фырканье:
— Это напоминает высказывания нашего папаши.
— А также взгляды, преобладающие в обществе. И уж кому об этом знать лучше, как не нам с тобой?
Отчаянные усилия их матери произвести на свет наследника семьи Хэдли стоили ей жизни. Хэдли пришлось взять новую жену и претерпеть разочарование в связи с рождением еще одной дочери, прежде чем пятью годами позже он, наконец, увидел своего драгоценного сына.
— Я не верю, что Тарли видит в тебе только племенную кобылу, — сказала Эстер. — Сказать по правде, я подозреваю, что он испытывает к тебе нежность.
— Мне повезло, если это так. Но он не сделал бы мне предложения, если бы я не происходила из достойной семьи.
Джесс смотрела, как Бенедикт отчитывает младшего брата за его поведение. Майкл Синклер выглядел вполне осознавшим свою вину и раскаивающимся в отличие от Алистера Колфилда. Поза последнего, если и не была откровенно вызывающей, то все же слишком горделивой, чтобы в нем можно было заподозрить сожаление.
Трое мужчин приковывали к себе внимание — Синклеры со своими густыми шоколадными локонами и сильными поджарыми фигурами и Колфилд, будто обласканный Мефистофелем, со своими чернильно-черными волосами и дьявольски привлекательными чертами.
— Скажи мне, что будешь с ним счастлива, — взмолилась Эстер, подаваясь вперед.
Ее глаза были такими же ярко-зелеными, как газон под ногами. Цвет глаз она унаследовала от матери, как и бледно-золотые волосы. У Джесс же были серые глаза ее отца. И это была единственная его черта, которой он поделился с дочерью.
— Надеюсь, что так и будет.
Конечно, способа обеспечить это счастье не было, но какой смысл волновать Эстер? Тарли выбрал отец, и Джесс предстояло приспособиться и привыкнуть к этому, чем бы это ни кончилось.
Эстер продолжала наседать на сестру:
— Не хочу, чтобы мы с тобой покинули этот мир с тем же прискорбным облегчением, что наша мать. Жизнь предназначена для того, чтобы чувствовать ее вкус и получать удовольствие.
Джесс потянулась всем телом и аккуратно сложила свое рукоделие в мешок. Она молила Бога, чтобы Эстер навсегда сохранила свой жизнерадостный нрав.
— Мы с Тарли уважаем друг друга. Мне всегда приятно его общество и нравится с ним разговаривать. Он умный и терпеливый, внимательный и учтивый. И чрезвычайно привлекательный образец мужской породы. Этого не стоит сбрасывать со счетов.
Улыбка Эстер стала шире и осветила их тенистый уголок ярче всякого солнца.
— Так и есть. Мне остается лишь уповать на то, чтобы отец и для меня выбрал достойного мужа.
— А ты уже нацелилась на кого-то?
— Да нет, вовсе нет. Я все еще ищу совершенное сочетание черт, которые наилучшим образом меня устроят.
Эстер бросила взгляд на трех мужчин, теперь беседовавших серьезно.
— Я бы хотела мужа с положением, как у Тарли, но с более веселым характером, как у мистера Синклера, и внешностью мистера Колфилда. Хотя мне кажется, что красивее Алистера Колфилда нет во всей Англии, если и не за ее пределами. Поэтому я примирилась бы и с менее совершенным экземпляром.
— С моей точки зрения, он слишком молод, чтобы оценивать его подобным образом, — солгала Джесс, продолжая разглядывать обсуждаемый ими объект.
— Чепуха! Для своего возраста он вполне зрелый. И все так говорят.
— Он просто закоснел из-за недостатка внимания и воспитания. Это большая разница.
В то время как Джесс страдала из-за постоянных ограничений свободы, Колфилд пользовался ею неограниченно. Три его старших брата заняли подобающие им места наследника титула, военного и служителя церкви, а для самого младшего отпрыска вакантного места не осталось. Безоглядно обожающая его мать только ухудшила перспективы выработать у него хоть какую-нибудь ответственность. Он получил сомнительную славу человека, всегда готового рисковать и неспособного уклониться от приключения или вызова. За те несколько лет, что Джесс знала его, с каждым новым сезоном он становился все необузданнее.
Джесс заметила мать Бенедикта, спешащую к ней, а это было верным признаком того, что короткая передышка в суматохе окончательных приготовлений к свадьбе закончилась. Она встала.
— Во всяком случае, твое восхищение лучше бы направить на другой объект. У мистера Колфилда мало шансов послужить в жизни достойной цели. Его прискорбное положение четвертого и совершенно лишнего сына практически не дает ему надежд на лучшее будущее. Позор, что он предпочел выбросить на ветер свое доброе имя в угоду бездумным и бесшабашным проделкам, но это его ошибка, которая ни в коем случае не должна стать твоей.