Стоя на вершине холма над распростертой внизу равниной, Френсис затаила дыхание от восторга. Там, внизу, огромные стада антилоп-гну собирались на ежегодную миграцию. В ветре чувствовался запах дождя, и инстинкт вел их в сторону тучных лугов, где они смогут вырастить детенышей.
Френсис молчала, прекрасно понимая, что является свидетельницей одного из главных таинств природы, видит настоящее чудо мира животных. Антилопы-гну, собравшись, наконец, вместе, отправились в путь, оставляя за собой вытоптанную на равнине широкую полосу. Однажды такое стадо пересекло весь африканский континент, и ничто не могло остановить его. Теперь здесь осталась лишь частица той бесчисленной популяции, которой когда-то гордилась Африка, но даже она являла собой внушительное зрелище. Описав полукруг, антилопы-гну выстроились в шеренгу и последовали за своими вожаками через плоскую саванну, подчиняясь какому-то таинственному зову, который они слышали так же отчетливо, как их предки.
Еще один «лендровер» подъехал и припарковался рядом с машиной Саймона. Водитель ступил на землю и подошел к ним. Это был невысокий чернокожий человечек в белой сутане. Глаза его прятались за темными очками, длинные курчавые волосы растрепались на ветру.
— Доктор Уитни, я полагаю? — приветливо улыбнулся африканец.
Френсис с изумлением воззрилась на него.
— Да, отец, — ответила она, хотя он не был похож ни на одного священника из тех, с кем ей доводилось встречаться.
Саймон кивнул пастору в знак приветствия и направился к машине, оставив их наедине.
— Daktari всегда исчезает при первой возможности, — покачал головой священник. — Но вы-то, наверное, часто бываете в церкви?
— Да, — подтвердила Френсис.
— Так я и слышал, хотя, должен сказать, не ожидал увидеть вас до того, как приеду в Нгуи. Вы очень нужны там, доктор Уитни.
— Я пробуду здесь два года.
Священник перевел взгляд на антилоп, мчащихся к линии горизонта.
— Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь вам. Ох, забыл представиться. Я отец Кашиоки. Величественное зрелище, правда? Мне кажется, саванна похожа на храм Господень, в котором собираются все дети Его в едином порыве. Это моя работа — объединять заблудшие души, отбившиеся от стада, чтобы они не остались далеко позади.
— Я еще не сбилась с пути, отец, — улыбнулась Френсис.
— О, в этом не сомневаюсь! — мгновенно смутился африканец. Он поколебался немного и снова заговорил: — Многие женщины считают daktari очень привлекательным мужчиной.
Френсис вздохнула. Она поняла, что притворяться бесполезно.
— Я тоже, — призналась она. — Но я… я его боюсь.
Священник удивленно поднял брови:
— Боитесь симпатизировать ему?
— Нет, не симпатизировать, а… любить его, любить очень сильно и совсем неблагоразумно!
Отец Кашиоки рассмеялся:
— Но таков путь любви, дочь моя! Он совсем неблагоразумен, а еще страшен и… прекрасен!
Провожая девушку к машине и помогая ей сесть в салон, он все еще улыбался и тихонько посмеивался.
— Я с нетерпением буду ждать встречи с вами. С вами обоими, дети мои.
— Увидимся на свадьбе Авеля, — бросил Саймон.
Глава 8
Ты не приезжала принимать ванну целую вечность! — выпалила Элспит, вихрем ворвавшись в дом Френсис. — Как, черт возьми, ты умудряешься обходиться без воды?
— Теперь у меня есть душ! Каин греет воду и выливает в большой бак, который Марк приспособил за домом в сарайчике.
— И что же, ты теперь вообще о нас забудешь? Клаус обещал мне, что ты станешь приезжать к нам гораздо чаще. Ты имеешь успех.
— У Клауса? — удивилась Френсис.
— О, только не притворяйся! — набросилась на нее Элспит. — Он говорит, что ты в прекрасной физической форме для занятий альпинизмом. Это самый лестный комплимент в его устах.
— Ничто и никогда не заставит меня лезть в горы!
— Правда?
— Истинная правда!
Элспит вздохнула:
— А я бы с удовольствием пошла с ним, но Клаус мне не предлагает.
— Ты хочешь взобраться на Килиманджаро? — удивилась Френсис.
— Очень! — воскликнула Элспит и вновь вздохнула. — Но я вот зачем на самом деле приехала к тебе — насчет твоей вечеринки. Может, устроим ее в нашем поместье? Мы можем обеспечить знать Нгуи транспортом, а остальные доберутся пешком, если выйдут пораньше. По крайней мере, у меня достаточно тарелок, стаканов и всего прочего, в то время как у тебя нет ничего, чтобы принять должным образом хотя бы одного гостя.
— Нет, конечно, — согласилась Френсис, — но они все могут принести свою посуду.