Лукас проигнорировал вопрос.
— Почему это так больно? — спросил он сквозь стиснутые зубы.
— Что? — девушка оглянулась, отвлекшись от процедуры на мгновение.
— Чувство боли, как в самый первый раз.
— Ты снова начал использовать свою руку, — Виктория вернулась к процедуре. — Напряжение сухожилий и мышц заставляет их сокращаться. Подумай вот о чем, если ты цикл не будешь тренироваться, а затем резко начнешь бегать, то в первое время твои мышцы будут болезненными и спазматичными.
— Ты знала, что это произойдет, — обвинил мужчина.
— Да, — она приблизилась к самому чувствительному месту.
— Проклятье, Виктория! — на этот раз он не мог сдержаться.
Девушке пришлось прикусить язык, чтобы не извиняться. Она не должна извиняться! Эти процедуры вернут Лукаса на службу, и он снова сможет летать! Через это нужно пройти, чтобы вернуть ему работоспособность! Тори почувствовала, как мужчина прижался лбом к ее спине в поисках утешения.
— Говори со мной, майор, говори со мной. Расскажи что-нибудь, чего я не знаю.
— Ты знаешь все на свете.
— Нет, конечно. Расскажи мне о своих людях. Они действительно лучшие на флоте?
— Чертовски верно, черт возьми, — в его голосе звучала легкоразличимая гордость.
— Как они стали такими? — и он начал рассказывать ей о своих людях. Поначалу Виктория волновалась, что позволила Лукасу работать мышцами слишком рано и слишком много, что сухожилия стянуться и напрягутся слишком сильно. Но они довольно быстро расслабились, позволяя ей, наконец, легко манипулировать ими. Подняв его руку, девушка тщательно высушила ее, не увидев новых разрывов на коже. Обернув каждый палец, она перешла к другой руке. Голова Лукаса все еще покоилась на ее спине, но, повернувшись, Тори с ужасом увидела сжатые челюсти и дергающуюся под глазом мышцу.
— Черт возьми! Ты ничему не научился! Нет необходимости терпеть боль, — она схватила второй шприц и сделала ему укол.
— Я хотел посмотреть, сколько смогу вынести. Посмотреть, буду ли я кричать, как Хоттдог.
— Что?
— Он кричал… по коммуникатору.
— О, Боже… — она прикрыла глаза.
— Мне нужно было знать.
— Тебе нужно было знать… — ее глаза пылали, когда Тори открыла их. — Чертовы мужики! Все люди разные. Каждый ожог отличается. Это зависит от того, где это, насколько глубоко, как быстро началось лечение, и, черт возьми, от воли самого человека! — девушка отодвинулась, чтобы отойти, но Лукас протянул руку, останавливая ее. Он знал, что она не сможет причинить ему боль.
— Виктория. Посмотри на меня. Пожалуйста, — на него уставились злые глаза. Но он возьмет верх над ее холодной безразличной вежливостью! — Мне нужно было знать, скажу ли я то, что Хоттдог сказал о тебе, если этот гнев будет во мне. Я не знаю, что я говорил во сне, но я знаю, что тебе было больно это слышать. Я не хотел этого делать.
— Конечно, ты не хотел этого делать, майор. Веришь или нет, но я знаю, какой ты человек, — в глазах Виктории что-то вспыхнуло на мгновение, но они быстро опустели. — Но все, что ты говорил, — тоже правда, твоя правда. У тебя есть право говорить это. Теперь позволь мне подготовить раковину, и мы закончим процедуру.
— Почему ты настаиваешь на этом? — в его голосе звучало разочарование.
— Готовить раковину? Это остановит инфекцию, — она отвела взгляд.
— Я не об этом, черт возьми. Называешь меня майором! Ты знаешь мое гребаное имя!
— Я всегда знала, что чье-то имя предназначено для семьи и друзей. Ты ясно дал понять, что мы не являемся ни тем, ни другим. Я только твой доктор.
* * *
Лукас был ошеломлен — она ведь не может в это верить?
Осторожно развернув его левую руку, Виктория положила ее в раствор.
— Ты не можешь верить в это… — он зашипел, когда она попала в уязвимое место.
— Чувствительно там?
— Да, — через несколько минут ее пальцы разработали место, и напряжение спало. Мужчина снова расслабился.
— Виктория… — девушка нахмурилась.
— Что? — ответила она рассеянно.
— Почему ты так говоришь?
— Говорю что? — взгляд, брошенный на него, был напряжен.
— Что мы не семья, не друзья.
— Потому что это так, — Тори снова посмотрела на его руку. — Мне нужно сконцентрироваться здесь, если ты хочешь вернуться на истребитель.
— Ты думаешь, это для меня важнее, чем ты? — Лукас был возмущен. Это то, что она поняла из их «разговора»? Почему она ни разу не пришла поговорить? Виктория думает, что не имеет значения для него? Он коснулся ее бедра и почувствовал, как ее пальцы на мгновение замерли.