— Где она? — потребовал лейтенант.
— Кто? О ком ты вообще говоришь? — Лукас был в своей одежде с позапрошлой ночи.
— Тори.
— Зачем Виктории быть здесь?
— После ночного происшествия, где еще она должна быть? — Додж был ошеломлен и не мог поверить в происходящее. — Ты не пошел за ней? Что с тобой не так? Она должна была тогда позвонить мне!
— О чем ты вообще говоришь? — майор ухватил друга за руку, останавливая. — Зачем Виктории звонить?
— Ты ничего не знаешь? — Додж сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.
— Знаю что?
— Прошлая ночь…
— А что насчет прошлой ночи?
— Лукас, на Тори напали прошлой ночью.
— Что? — майор побледнел.
— Она в порядке. Она в порядке, Лукас, — попытался успокоить его друг. — Я думал, она позвонила, чтобы ты мог забрать ее.
— Нет. Она не стала бы мне звонить. Черт! Кто?
— Какой-то сержант, влюбленный в нее. Видимо, увидев, что мы выпиваем вместе, он сорвался и напал на нее в коридоре. Были свидетели. Она уложила его на лопатки!
Лукас направился к двери.
— Куда мы направляемся?
— Она в своей каюте. Справляется сама, как делает это всегда.
* * *
— Стучи сильней, — приказал Лукас у каюты Виктории.
— Я и так стучу сильно — огрызнулся Додж.
— К черту это, я звоню адмиралу и узнаю ее код.
И тут они услышали, что замок разблокировался.
— Додж? — Тори чуть-чуть приоткрыла люк. Она пыталась игнорировать грохот, но убедившись, что посетитель не уйдет, с трудом вытащила себя из постели.
— Тори, с тобой все в порядке? — мягко спросил Додж.
Девушка была в каком-то зеленом халате. Лукас решительно протиснулся в каюту.
— Майор? Что вы тут делаете?
— Почему, черт возьми, ты думаешь, я здесь?
— Я в порядке, — она отошла, запахнув потуже довольно короткий халат.
— Додж, выйди! Это приказ!
— Ты не можешь мне приказывать, Лукас!
— Додж… — вздохнула Виктория, зная, что невозможно изменить решение Лукаса, если он что-то задумал. — Все хорошо. Иди.
— Ты уверена?
— Да, спасибо.
Кивнув, лейтенант вышел.
* * *
Заблокировав люк, Виктория сделала глубокий вдох. Ей придется столкнуться с Лукасом. Пора переходить в наступление!
— Зачем ты здесь? — Тори решительно повернулась к нему.
— Сними это!
— Что?
— Убери эти чертовые скобы! — девушка не шевельнулась, и Лукас начал тянуть узлы зубами.
— Стой! Позволь мне.
— Тогда, бл*дь, сделай это!
— Сядь, — она указала на диван и села рядом с ним.
Пока Тори распутывала узлы, мужчина внимательно осмотрел ее. На ней был халат изумрудно-зеленого цвета из того же шелковистого материала, что и у Кассандры. Только короче — намного, намного короче. Халатик не скрывал ее длинные красивые ноги, притягивающие жадный взгляд Лукаса. Майор резко одернул себя и отвел взгляд. Но как только скобы были сняты, он погрузил пальцы в ее волосы и приблизил лицо девушки, чтобы лучше рассмотреть пострадавшую щеку.
— Какого хрена ты мне не позвонила?
— Не было никакой причины, — Тори попыталась встать.
— Что значит, никакой причины? Ты смотрела на свое лицо?
— Да. Но что ты мог сделать? Ничего. Все уже сделано. Я справлюсь с этим. Тебе нужно сосредоточиться на своем выздоровлении, — она запнулась, когда его большой палец нежно приласкал ее щеку.
— Еще ничего не сделано! И ты не будешь справляться с этим в одиночку, пока я здесь.
— Майор. Это не твоя проблема.
Склонившись почти вплотную, Лукас пристально всмотрелся в ее глаза.
— Я Лукас, и делаю это своей проблемой, — его губы обожгли ее страстным поцелуем.
Ошеломленная, Виктория вцепилась в бедра мужчины. Что происходит? Лукас изменил угол поцелуя, дразня ее, и девушка застонала, позволяя его игривому языку проскользнуть в свой рот. Она отвечала неуверенно, давая понять, что это ее первый поцелуй. Отстранившись немного и смягчив свой напор, Лукас позволил ей взять на себя инициативу. Желая попробовать его на вкус, Тори скользнула языком по его зубам и дальше в рот. Об этом она мечтала всю свою жизнь! Обхватив его руками, она притянула мужчину ближе.
Обнимая возлюбленную, Лукас каждой клеточкой ощутил, что, наконец, нашел свое место — место умиротворения и покоя. Его спутница жизни! Никаких сомнений! Прижав ее к дивану, он намеревался, не спеша, исследовать ее всю, но его руки запротестовали.