Из Цюриха в Париж переслали Лаврову письмо из России — от дочери.
«Живу я опять на хуторе у родных, — писала Маня. — Вот уже более года, как сошлась с братом моего покойного мужа. Сегодня десятый день, как я встала после родов — у меня славненькая девочка». А еще сообщала, что младший брат Сережа остался в Воронеже у старшего брата.
Как же оба сына оказались далеки от отца… Сознавать это было так горько… Но разве он в свое время, в Петербурге, не пытался влиять на них, не давал им книги, достойные прочтения, наталкивающие на серьезные раздумья? Или он все-таки недостаточно уделял времени и внимания своим сыновьям?
Но теперь даже просто поговорить с ними не было возможности. Хотя бы просто поговорить…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
«Полковник Лавров в Лондоне. Он уже нанял дом в покупает мебель», — доносил в Петербург агент Третьего отделения Балашевич-Потоцкий. Он писал это донесение вечером 7 марта, в своей квартирке на втором этаже дома па Бедфорд-сквер.
Сегодня, как обычно, весь день провел он в своей антикварной лавке. Неожиданно зашел Лавров. Оказалось, он сегодня первый раз по возвращении в Лондон заглянул в библиотеку Британского музея, а сейчас, выйдя из музея на Бедфорд-сквер, увидел знакомую вывеску и решил зайти. Балашевич приветствовал его как старого знакомого: рад видеть, надолго ли к нам в Лондон? Лавров ответил, что, видимо, надолго, он уже нанял дом — не сказал, где именно, и вот ищет мебель подешевле, но не знает, где ее приобрести. Балашевич выразил готовность узнать и пригласил Лаврова в один из ближайших дней отобедать с ним в ресторане.
Лавров обещал — и пришел. За обедом не удалось Балашевичу склонить его к откровенности, не помогло и вино — Лавров выпил совсем немного. После обеда Балашевич вернулся домой и, не откладывая, составил донесение: «…Во время обеда за стаканом вина он объявил нам, что эту пропаганду он принял по желанию его друзей в России, которые составляют правильно организованное общество… По его предложению мы подписались и заплатили десять фунтов для образования фонда, расписку перешлем в будущем письме. Полагаю, что эту сумму благоволите мне возвратить».
Он не сомневался, что вернут, иначе пожалел бы своя десять фунтов. В прошлом году, когда он послал Лаврову в Цюрих не десять, а сто пятьдесят фунтов в фонд помощи журналу «Вперед!», эту сумму, без малейших возражений, Третье отделение Балашевичу возместило. А когда Лавров прислал ему в Лондон 1-й том «Вперед!», Балашевич, естественно, переправил журнал кому следует — в Петербург.
Он мечтал разбогатеть. Ради этой цели годились любые средства. И вот на первом этаже дома, в лавке, он приобретал и перепродавал всякие антикварные товары, а на втором этаже, за письменным столом, он тайно продавал сведения. То и другое старался продать подороже. Ему удалось добиться, чтобы Третье отделение платило не двадцать фунтов в месяц, как раньше, а тридцать. Доход от лавки был не столь регулярным, но существенным. Он хорошо разбирался в нумизматике, она была его давним увлечением, он знал цену старинным монетам…
Дней десять Лавров у Балашевича не появлялся, затем прислал письмо: «Не удивляйтесь, что я так давно не был у Вас. Пришли вещи и книги из Цюриха. Я целые дни раскладываю, разбираю… Хотел вчера и сегодня быть у Вас, но приехали новые члены колонии. Жду и еще… Сегодня, вероятно, получу книги и завтра, может быть, привезу несколько экземпляров».
Назавтра он, действительно, привез и бережно разложил на столе экземпляры второго тома «Вперед!». Балашевич обещал распространить — и в тот же день отправил экземпляр Третьему отделению. Пусть ценят его расторопность! А 3 апреля смог еще донести: «П. Лавров сообщил мне вчера следующее: на австрийской границе задержано несколько тюков с книгами. Транспорт, высланный через Пруссию, получен в России».
Вырубов получил 27 марта в Париже такое письмо: «Два мои приятеля и сотрудника, оба эмигранты, Линев и Соловьев, проезжая через вашу проклятую Францию, отослали свои паспорта, взятые из Цюриха, обратно из Парижа, были арестованы в Дьеппе, как мне сейчас сообщила дама, с ними ехавшая, назвались фальшивыми именами Ивана Инокова и Александра Вахтеля, вследствие растерянности, и должны были остаться там. Как их выручить? Помогите. Вы знаете кое-кого в вашей проклятой республике, может быть Ваше заступничество помогло бы. Ваш П. Лавров».
Следом пришло второе письмо: «Сейчас имею телеграмму от Линева из Дьеппа: они арестованы и отвезены в Париж. Там Вам легче будет помочь. Я рассчитываю на Вас. Телеграфируйте, если можно что сделать».