Исайя еще долго перечислял причины, по которым нам необходимо спрятаться под крышами бетонных зданий от промозглых ливней и снежных бурь. Я был благодарен ему за то, что он не приписал к списку причин перевала мою рожающую жену.
— В том то и проблема, мы тащим за собой слишком много обуз, — тихо произнес Пекарь.
Но в стоявшей вокруг могильной тишине, в которую все больше скатывается человеческий мир, его шепот был услышан каждым. И в каждом нашел какой-то отклик: поддержки или противостояния. Одно ясно как день: никто не остался равнодушным к его словам.
— Хочешь сказать, что мы должны бросить людей и продвигаться в горы сами? — Исайя расправил плечи и напряг мышцы спины, словно готовился к атакующему прыжку.
Могильная тишина превратилась в физически ощутимую, как когда соперники смотрят друг на друга на ринге перед боем без правил.
— Их можно оставить здесь на то время, пока сами добираемся до Клужа. Мы же понятия не имеем какими ресурсами обладает та база! С чего мы взяли, что они могут принять почти полтысячи человек? — видно было, что Пекарь давно вынашивал эту мысль и произносил ее сейчас с напором лопнувшего гнойника.
— Кто-то еще хочет оставить здесь людей? — Исайя медленно оглядел присутствующих.
С минуту все молчали, смущенно переглядываясь друг с другом. Не тратьте усилия для создания видимости благородства. Будем честными: мы все задумывались над этим хоть раз. Вот только подумать об этом и привнести думу в реальность — уже совершенно разные вещи.
Молчание прервал Убер:
— Черта с два. Идем полноценной ротой.
— Мы не оставим здесь людей. Они и дня не продержатся, — поддержал Слюнки.
Расклад мнений был ясен: все те, кто имел среди пассажиров автобусов родственников, не собирался бросать их на произвол судьбы. У всех нас там были братья, сестры, родители, а то и рождающиеся сыновья. Кроме Пекаря и Ромашки. Им не так свезло, как остальным. Судьба развела их с семьями слишком далеко, чтобы можно было найтись посреди зарождающегося хаоса. Они стали одиночками. И с каждым прожитым днем становились все опаснее для нас, как люди, которым нечего терять.
— Нам бы закопаться поглубже…в какую-нибудь подземную базу, — Ромашка зашуршала картами.
— В Клуже сидят генералы, у них наверняка куча карт с военными объектами, там и найдем новый ориентир. А пока расходимся на отбой. Ровно в шесть утра стартуем на Клуж по шоссе Е81 в обход крупных поселений, — закончил Исайя.
Командиры разбрелись по своим взводам, одни недовольные решением, другие благодарные за него. В любом случае мы все еще находились в том рассудке, чтобы понимать важность держаться вместе.
В зале остались лишь мы с Исайей, молча разглядывая в окне белоснежные улицы старинного городка, ставшего пристанищем вымирающего вида.
— Как думаешь, до шести разродиться? — спросил Исайя тихо.
Снова вспомнились кристально-голубые глаза Лейлы, в которых теперь обитал мой дом.
— Успеет, — я был уверен в ее силах и уж тем более в ее напористости.
— Нам недолго осталось блуждать по земле, — вдруг произнес Исайя.
Я обеспокоенно посмотрел на него.
— Они правы. Нам нужно где-то оставить людей. Нам нужно убежище для них. Место, куда мы сможем свозить всех здоровых, пока они еще есть. Вот взгляни.
Исайя протянул мне сложенную карту. Ее не было на столе — он прятал ее от остальных в своем внутреннем кармане.
Сложенная несколько раз и уже изрядно потертая, карта демонстрировала местность где-то в районе Балканских Альп, ручкой был обведен треугольник с едва разборчивой надписью.
— Объект 505. Что это? — спросил я.
— Заброшенная авиабаза в Хорватии под горой Желява. Ее строили в ответ на ядерную угрозу, можешь представить крепость ее стен.
Я уже хотел было взорваться в негодовании, но Исайя всегда имел ответы на все мои вопросы еще до того, как они родятся в голове.
— Если мы обнародуем карту сейчас, мы лишимся половины бойцов. «Роланд» уедет с Пекарем, все бронетранспортники — с Ромашкой.
Исайя всегда мыслил на два шага вперед, поэтому он был лучшим из нас. Я с радостью поддержу его кандидатуру, если его выдвинут на генеральское кресло.
— Почему бы нам всем не отправиться туда немедленно? Зачем нам Клуж? — все же не понимал я.
Исайя стоял неподвижно, руки сцеплены за спиной, ястребиный взор следит за каждой мелочью снаружи, будь то курящий рядовой или танцующая снежинка.
— В Клуже сидят генералы Объединенной Армии, а значит, в Клуже хранятся секретные карты и схемы последних военных разработок.
И снова на два шага впереди.
— Тебя разве не берет зависть к немцам в их IdZ?
Ух, еще как брала! В усиленной версии их экипировка снабжалась бронепластинами, которые давали дополнительную защиту от укусов тварей, их наручные планшеты имели прямую связь с БМП, которая всегда может определить их местоположение.
— Чтобы биться с заразой, нам нужна экипировка пехотинца будущего, наше убежище будет нуждаться в мощной защите, и мы должны знать, где достать или как произвести эту мощь.
Исайя прав. Как и всегда. Мало закрыться в бункере, надо еще подпереть его стены и наладить производство продовольствия, выстроить системы жизнеобеспечения, если мы хотим создать настоящее убежище для остатков человеческой цивилизации. И если когда-нибудь мы дорастем до уровня, на котором сможем производить оружие, патроны и вот такую усовершенствованную экипировку для солдат, тогда мы сможем вести успешные бои с зараженными.
— А еще я уверен, что в Клуже находятся коды запуска «Труб Иерихона», — эту фразу Генерал почти прошептал.
А потом посмотрел на меня взглядом, которого я всегда боялся и боготворил. Этот взгляд говорил «я кладу тебе на плечи смертельную ношу».
— В них ведь так никто и не успел протрубить. Возможно, этот шанс представится нам.
Я кивнул, принимая ношу.
Я понял, что отличало меня от Исайи: в то время, как я полностью сосредоточился на спасении людей, их эвакуации в безопасное место, днями напролет придумывал поэтапный план построения полноценного убежища, начиная от покрытия стен и потолка, закачивая многоуровневой обороной снаружи, Исайя же не оставлял надежды сразиться с зараженными тварями, отвоевав у них мир, который они отняли у нас. Он мечтал не только об убежище. Он мечтал о профессиональных отрядах солдат, подготовленных к одной цели — убивать могучих монстров.
Исайя был мечтателем. Я — реалистом. Но каждый мечтатель признает, что в мечте нужна хотя бы частица реальности, чтобы зацепить эту мечту за что-то. И каждый реалист не откажется от доли мечты в его пресном мире, которая зажжет маяк где-то в тумане, как ориентир, куда следует двигаться. Мечтатель и реалист нужны друг другу, как лошади и кучер: первые несутся оголтело, второй придерживает, чтоб не занесло.
Внезапно где-то с запада донеслось эхо приглушенных выстрелов. В ту же секунду мы бросились на улицу, уже больше не жалуясь на пронизывающий мокрый ветер.
Я активировал рацию и тут же заговорил:
— Это лейтенант Триггер. Что происходит? Откуда пальба?
Пока в рации раздавались помехи, я снова вспомнил, как завидую немцам в их IdZ, потому что они могли подсоединиться к видеокамерам на БМП и увидеть, что происходит в двух километрах от их позиции.
Исайя рядом застегивал бронежилет и затягивал каску, слева из великолепного дома мэра из белого кирпича высыпали оба пехотных взвода, видно было, что еще минуту назад многие из солдат исправно следовали приказу отсыпаться.
— Зараженные в километре от нас! Приближаются с южного берега! Радар улавливает до тридцати особей! — кричал в рации майор пехотного отряда, держащего караул на главном мосту через Тису.
Французы на Спартанах дежурят всего в пятистах метрах от места нашего перевала. Именно их FAMASы ознаменовали тревогу, поскольку только эти винтовки оборудованы мощным прицелом-дальномером. К сожалению, в нынешних условиях, когда видимость затрудняют снегопад и ливень, весь потенциал дальномеров резко сокращается.