И это было полным безрассудством. Он столько сделал для того, чтобы обрести контроль над своими желаниями и побуждениями, и вовсе не собирался терять его ради милой улыбки. Пусть даже эта улыбка принадлежит его жене.
— Нет, — наконец произнес он. — Вы абсолютно правы. Я покончил с юношеским дурачеством и не строю из себя шута. Даже ради вас, Кейт. Даже ради вас.
Нед ощутил запах сена и навоза, едва вошел в конюшню. Хотя проход между стойлами был сухим и чистым, он осторожно ступал по недавно устланному соломой полу. Кобыла, на которой он прибыл из Лондона, повела мордой, словно принюхиваясь, и Нед достал из кармана кусочек моркови. Он положил его себе на ладонь и протянул, лошадь аккуратно слизала его языком.
— Если вы, господин, ищете этого нового дьявола в лошадиной шкуре, так он не здесь.
Заслышав этот старческий, хорошо знакомый ему голос, Нед обернулся:
— Ты говоришь о Чемпионе? Где же он?
Ричард Плам поскреб мозолистой рукой морщинистую щеку. Это был единственный комментарий, которого мог ожидать Нед от старого конюха по поводу избранного им для этой лошади имени. В памяти знакомым эхом отозвались слова Плама, сказанные им еще много лет назад молодому хозяину: животным не нужны красивые имена. Они все равно не понимают, что они значат. Имена лишь ложь, придуманная для своего удобства двуногими существами.
— За свою жизнь я повидал множество лошадей, — начал старый конюх.
Нед терпеливо ждал. Плам провел столько времени с животными — начиная от лошадей на конюшне и заканчивая небольшой сворой охотничьих собак на берксвифтской псарне, что иногда забывал о том, что обычный человеческий разговор имеет начало и конец, некоторый естественный порядок обмена вопросами и ответами. Казалось, Плам был уверен, что в беседе есть только один говорящий — он. Однако, если его не перебивать и не подгонять дополнительными вопросами, старик обычно сам исправлялся и продолжал.
— Этот еще не самый худший, кого я видел. Но и не лучший. Что есть у него от рождения, то есть, лошадь не переделаешь. Даже если мы и подкормим его малость, чтобы появилась плоть на этих костях, он всегда будет слабым. Но его норов… Он подозрителен и зол так, будто сам дьявол засел в его стойле. Я не доверяю ему рядом с моими кобылами.
Формально говоря, это были кобылы Неда, но Нед не стал исправлять старого слугу. А он-то надеялся, что утренний приступ ярости Чемпиона всего лишь следствие плохого обращения в прошлом.
— Звучит не очень обнадеживающе.
— Гм. — По-видимому, мистер Плам был уверен, что это угрюмое хмыканье является вполне удовлетворительным ответом, потому что положил руки в карманы и взглянул на Неда. — Животное нуждается в добром отношении в первые годы жизни, мистер Кархарт. И если… м-м-м… ваша лошадь… — Нед заметил, что Плам тщательно избегает называть жеребца Чемпионом. — Если ваша лошадь никогда не видела добра от людей, кончено дело. Это нельзя поправить. Ни за день, ни за неделю, ни даже за год. И в этом случае уже ничего не поделаешь.
— Ты сказал «ничего», — спокойно поинтересовался Нед, — но действительно ли ничего нельзя сделать?
— Конечно нет, — Плам мотнул головой, — всегда можно сделать что-то, да? Что ж до этого жеребца — возьмите пистолет и нажмите на курок. Это — лишь милосердие поступить так с таким, как он. То, чему животное не научилось, пока молодое, оно вряд ли поймет в старости…
Нед отвернулся, импульсивно сжав кулаки. Он почувствовал внезапный приступ тошноты. Не для того он спас Чемпиона, чтобы дать ему погибнуть от какого-то дурно понятого милосердия. В голове промелькнула картинка: пистолет, отливающая серебром рукоятка, играющий на ней солнечный зайчик.
Нет.
Он не пожелает такого конца никому, даже несчастной, худосочной старой кляче.
— Как далеко все это зашло?
Мистер Плам пожал плечами:
— Кто знает, нельзя сказать ничего определенно… Следует поступать разумно, сэр. Если вы спросите меня, то я сомневаюсь, что животное стоит усилий.
Он снова прервался, надолго замолчав. Нед принялся отбивать пальцами ритм на ноге. Нетерпеливая мелодия, порожденная избытком энергии. Еще один дурной знак.
— От него совсем мало пользы, сэр.
— Польза. — Нед с силой сжал ладони. — А зачем ему быть полезным?
Плам встретился с ним глазами:
— Польза — это то, ради чего созданы животные, мистер Кархарт. Бесполезных животных не держат[13].
13
Весьма примечательный диалог для того времени. В начале XIX в. в Великобритании только зарождается движение за наделение животных определенными правами. Несколько попыток придать этому движению законодательную базу поначалу вызвали лишь всеобщие насмешки и провалились. В 1821 г. член парламента Ирландии полковник Ричард Мартин выдвинул законопроект о правильном обращении с лошадьми, за что был осмеян членами палаты общин Великобритании, предположившими, что следующей его идеей будет наделение правами ослов, собак и кошек. Однако благодаря самообладанию, чувству юмора и увлеченности полковника Мартина, получившего от короля Георга IV прозвище Человечный Дик, в 1822 г. был принят так называемый «закон Мартина», который стал первым из известных законов в защиту животных. Нарушителя ожидал денежный штраф (до пяти фунтов стерлингов) или двухмесячное тюремное заключение за «избиение, плохой уход или жестокое обращение с любой лошадью, кобылой, мерином, мулом, ослом, быком, коровой, телкой, бычком, овцой или другим скотом».