— Адский пламень! Да что же вы себе такое задумали-то, а?
Незнакомец повернулся спиной к напрасно надрывавшемуся парню. Он что-то говорил разъяренному жеребцу — скорее, убаюкивающе бормотал. Кейт не могла разобрать ни слова, но хорошо различала его интонации, мягкие и успокаивающие. Лошадь еще пару раз взбрыкнула копытами в воздухе, потом встала, пританцовывая на месте. Она нервно мотала головой то в одну, то в другую сторону, стараясь не упускать из виду стоящего у нее за спиной джентльмена. Один резкий взмах ножом, потом другой. Он сильно рванул на себя разрезанные постромки, и жеребец оказался на свободе.
— Какого дьявола вы здесь натворили? Это мое животное, а вы его выпустили, мое!
Лошадь рванула вперед. Возница по-прежнему сжимал поводья в одной руке, так что она не могла убежать далеко. Однако, уже не будучи тесно впряженной в телегу и, что самое главное, оказавшись вне пределов досягаемости кнута восседавшего на этой телеге возницы, лошадь больше не оглашала тишину пронзительным ржанием, а лишь гордо гарцевала в отдалении, периодически взбрыкивая тяжелыми копытами, не выпуская из виду несомненно представлявших для нее опасность людей.
— Вот так, — заметил джентльмен, — ведь так же лучше, правда?
И так, несомненно, было лучше. Все остальные звуки этого холодного осеннего утра, казалось, умолкли после этих слов незнакомца: бешеные удары сердца Кейт, стук копыт нервно гарцующей на дороге прямо перед ней лошади, нетерпеливое похлопывание рукоятки кнута возницы. Она с силой вжалась руками в шершавые камни стенной кладки.
— Вы, джентльмены, все одинаковые. Напрасно вы о них так печетесь, — проворчал возница. — Глупое животное.
Последние слова его относились к лошади, которая, несмотря на это так называемое «попечение», все еще в страхе дрожала, тесно прижав уши. Бородатый джентльмен — а судя по выдающим благородное происхождение и воспитание интонациям его голоса и модному покрою сюртука, он определенно был джентльменом — наконец повернулся к вознице. Незнакомец подошел к селянину, наклонился и взял в руки поводья. Возница молча передал их, тупо таращась по сторонам.
— Печетесь? — мягко переспросил джентльмен. — Чемпион животное, а не картошка, чтобы ее печь. Кроме того, я предпочитаю обращаться по-доброму с существами достаточно большими, чтобы растоптать меня, вышибив дух и переломав все кости. Особенно если они так напуганы, что вполне способны это сделать. Всегда полагал, что глупо цепляться за принципы, когда эти принципы готовы рухнуть, похоронив тебя под собой.
Мимолетное чувство чего-то знакомого снова коснулось ее, тревожа, словно неопределенный аромат, случайно занесенный легким ветерком. Что-то в его голосе напомнило ей о чем-то, о ком-то, но нет, как ни старалась, Кейт не могла припомнить этот спокойный, повелительный голос, даже если и слышала его раньше.
Кейт сделала еще один глубокий вздох — и замерла. До настоящего момента она видела бедное животное лишь издалека. В тумане его странный окрас, эти нелепые белые пятна, казались лишь любопытной, доселе невиданной мастью. Однако теперь, со своей удобной позиции на вершине стены, Кейт разглядела, что на самом деле представляли собой эти пятна — рубцы и шрамы. Рубцы и шрамы, которые оставлял после себя рассекший шкуру до крови удар кнута, кровавые отметины, появившиеся от плохо пригнанной упряжи, следы небрежения и жестокого обращения в течение бог знает скольких лет.
Неудивительно, что несчастное животное взбунтовалось.
Возница развел руками.
— Вот те вынь да положь! — пожаловался парень. — Да я совсем ничего его и ударил-то… Моя мамаша всегда повторяла, что горести нам как бы только во благо, они нас сильнее делают. Я разумею, что вроде как в Библии[6] об этом толкуется. — Возница умолк и с несчастным видом пожал плечами.
— Как любопытно, — джентльмен обезоруживающе улыбнулся, и, даже полускрытая пышной бородой, его улыбка оказалась настолько заразительной, что возница также подхватил ее, оскалив свои редкие зубы, — но я что-то не припомню заповеди, которая бы наставляла бить животных. В любом случае я не согласен с этой сентенцией. Мой опыт свидетельствует о том, что горести вовсе не делают тебя сильнее. Это все равно как оставить больного страдать от воспаления легких в течение многих лет.
— Чего-о-о?
Джентльмен махнул рукой и снова повернулся к жеребцу.
— Никогда не доверяйте афоризмам. Любое высказывание достаточно краткое, чтобы его запомнить, грешит против истины.
Кейт едва подавила улыбку. Уголки губ незнакомца поползли вверх, будто бы он это заметил. Конечно, она глубоко сомневалась в том, что он вообще имел понятие о том, что она все еще здесь, поскольку возился в тот самый момент со смертельно напуганной лошадью. Медленно и осторожно Кейт спустилась со стены на землю.
6
Имеется в виду место в Книге пророка Исаии: «Во благо мне была