— Что прислать тебе в подарок из Москвы?
Оказалось, что Рамеш предусмотрел и такой вариант. Он попросил:
— Пожалуйста, пришлите мне фарфоровый сервиз!
Фарфоровый сервиз? Почему именно сервиз? В Нью-Дели ничуть не меньше фарфора, чем в Москве. И вообще, разве не было у босоногого и, откровенно говоря, порядком-таки оборванного мальчика более насущных потребностей? Сам Рамеш не мог объяснить секрета своей необыкновенной, как мне казалось, просьбы. Он твердо повторил:
— Сервиз. Красивый. Чашки. Блюдца. Большой кувшин для молока. Большая посуда для сахара!..
…Недавно в Москве гостил знакомый мне индийский писатель. Я попросила его захватить с собой на родину, правда, не сервиз, а несколько чашек для Рамеша.
— Вы, наверно, знаете его. Помните, вы были со мной на почте, отправляли свой рассказ в «Труд», а мальчик-газетчик кричал, что в Москве очень жарко! Не могу только понять, зачем мальчишке нужен фарфоровый сервиз? — точно так же, как год назад, весело удивилась я.
— Рамеш, наверно, старательно продумал все. Он считал себя не вправе просить подарки для отца, матери, братишек и сестренок. А в сервизе — много предметов.
…И снова я мысленно вижу ослепительное здание главного почтамта в Нью-Дели, золотистый песок. Снова слышу песенку:
ПОД СЕНЬЮ СТРАСБУРСКОГО СОБОРА
На Страсбурском симпозиуме рабочими языками были французский и английский. С благодарностью вспоминала я своих родителей, учивших меня английскому с малых лет.
…По-видимому, согласно доброму намерению энергичных, широко образованных организаторов симпозиума философский подход к проблемам сочетался с дискуссиями. Спор выходил в гущу современности, так сказать, из-под сени прекрасного Страсбурского собора с его как бы летящим сквозь века колокольным звоном.
Позитивные общественные тенденции проявлялись на симпозиуме в уважительных репликах по поводу мирных инициатив нашего государства. Дыхание современности было в сообщениях с только что завершенного — территориально по соседству со Страсбуром — международного кельнского конгресса «Интерлит-82»: было оно в рассказах о марше мира и об успешных демонстрациях единства с рабочими крупной автомобильной фирмы «Ситроен», требовавшими улучшения производственно-бытовых условий.
Часто рамки регламента докладчика раздвигались, спорный вопрос, что называется, сходил с трибуны в зал независимо от того, закончил или нет свой доклад тот или иной участник симпозиума. А потом докладчик включался в горячее оживление зала «круглого стола» независимо от того, занял или еще не занял своего места в президиуме симпозиума следующий оратор.
Словом, был столь необходимый в наше тревожное время обмен мнениями, часто прямо противоположными.
Так было и после моего доклада о нравственных критериях предвоенной и военной советской молодежи.
Реплика из зала:
— За нынешнюю международную напряженность ответственны как США, так и Советский Союз!
Докладчик:
— Не Советский Союз рассматривает всю Европу как новый Верден! Не Советский Союз утверждает возможность ограниченной термоядерной войны. Не Советский Союз затеял размещение ракет в Европе!
Председатель:
— История свидетельствует, что потом каждая сторона предоставляет убедительные доказательства, что не она развязала войну!
Докладчик:
— Термоядерная война без «потом»!
Эти мои слова неожиданно для меня в тот день завершили спор.
…Никогда не знаешь, в какой момент жизни зарождается стихотворение, даже поэма.
Моя поэма «Отсек живучести», написанная в 1983 г., началась в июне 1982 г. в Страсбуре от услышанного там (произнесенного по-русски французом — ветераном второй мировой войны) термина «отсек живучести».