…Четкая, почти автоматическая слаженность работы слесарей-сборщиков сегодня особенно привлекала Ольгу. Может быть, потому, что она давно интересовалась соревнованием сборщиков с монтажницами, в котором одерживала победу то одна, то другая бригада. Как оно сложится теперь, после ухода Лаврушиной?
Не очень заметная в своем сером костюмчике на фоне железных тонов цеха, Ольга стояла с блокнотом на участке сборки контроллеров.
Бригадир коротко махнул рукой — и работа остановилась. Все шестеро аккуратных молодцев-веприковцев, как по дорожке стадиона, пробежали мимо главного экономиста завода по направлению к цеховому складу материалов. Ольга быстро пошла за ними.
Кладовщица, крепкая сорокалетняя женщина, хорошо справлялась со своим делом, пока склад был стеллажный. Но она, как видно, растерялась от механизации, недавно внедренной в ее владениях.
Впрочем, Ольга увидела, что слесари-сборщики также не обращали внимания на механизацию. Они с акробатической ловкостью забрались под потолок склада и вытащили из «эпохи», предшествовавшей механизации, ящики с шайбами, болтами, винтами, магнитными катушками. Это и был драгоценный задел…
Ольга тронула Веприкова за руку, сказала не административным тоном, а по-товарищески:
— Потеря рабочего времени всей бригады — вот что получается, Володя!
— А что делать, Ольга Владимировна? Бригада взяла обязательства к Двадцать четвертому съезду. Может, рановато выскочили, погорячились, но это уже факт. Трудовые и моральные. Выполнять ежемесячно производственный план не меньше чем на сто тридцать процентов, крепить товарищество, честность, принципиальность, проявлять вежливость. Но какая же вежливость, боже мой, если драть горло до одурения?
Впрочем, по чуть смущенному тону бригадира Ольга понимала, что ее сдержанный упрек попал в цель. А Веприков не из тех, кто отмахивается от справедливых упреков.
— И я вот думаю — что делать? — слабо улыбнулась она.
В самом деле, такие высокие обязательства — и такой низкий уровень организации производства в цехе, когда бригада вынуждена совершать «налеты» на кладовую! А ведь это лишь один, сегодняшний, пример потери рабочего времени! Сколько таких потерь в других бригадах! Главное же противоречие Ольга видела — и сегодня особенно отчетливо — в том, что в аппаратном цехе, несмотря на высокий средний процент выполнения норм, производительность не росла. Как говорится, парадоксально, но факт. Она, экономист, знала причины таких парадоксальных фактов: нехватка рабочей силы, вынуждающая хозяйственников мириться с недочетами нормирования, формальный подход к социалистическому соревнованию… Она знала. Но, например, молодежь в бригаде Лаврушиной скорее всего только чувствовала сложность и противоречивость ситуации. «Вот и дошли до обвинения Лаврушиной во всех грехах!» — вспомнила Ольга. Она решила немедленно разыскать директора и поговорить с ним.
Голоса Дерюгиной и Веприкова остановили Ольгу, заставили снова подойти к участку сборки контроллеров.
— Сделал ты свою работу, ну и расставь аккуратно контроллеры по типам: КВ 1829, КВ 1826, ну и там 1832, 1838 — внешне-то они все одинаковые, а провода к ним идут разные…
— Ну и что?
— Ты же понимаешь, нам нужно, чтобы на каждом аппарате был его серийный номер, чтобы определенные провода провести к нему.
Видно было, что Юлка волновалась — в утренней прохладе цеха ее лоб блестел от пота, даже светлая косынка на голове стала влажной, потемнела. Но девушка говорила спокойно, очень отчетливо. (Ольге показалось, что вольно или невольно Юлка подражает в этом Лаврушиной.)
— Серийные номера на аппаратах всегда есть, — сказал Веприков, не глядя на Юлку, — не понимаю, о чем ты.
— Прекрасно понимаешь! Не перемешивай контроллеры, чтобы нам лишнего времени не тратить на вашу мешанину!
Она оглянулась на Ольгу и пробормотала, будто оправдываясь:
— Вместо тети Шуры я.
— Я свой темп не буду снижать! — отрывисто бросил Веприков. — Все сдвигается в кучу, боже мой, потому что темп такой!
Ольга не выдержала: близко подошла к спорящим и молча показала на плакат, висящий почти прямо перед ними: «Социалистическое соревнование — это взаимопомощь!» Но она догадывалась по разгоряченным лицам бригадиров, что, несмотря на ее красноречивый жест, они вряд ли договорятся…
Директора она увидела только через час. К тому времени Ольга напряженно поработала над сводками у себя в комнате и с несколькими возникшими вопросами пришла в изолировочный цех. Из окна сравнительно тихого изолировочного увидела Озолова. Он стоял во дворе возле легковой машины, разговаривал со своим заместителем по снабжению Кареевым. Слова Кареева долетали на третий этаж почти сплошным гулом. Ольга вскочила на подоконник и закричала во все горло вниз: