«Ну, доктор, молодец! За пол года развернули у нас иглоукалывание и гипноз, хорошая такая посещаемость! Если честно, я не думал, что вам удастся за такой короткий промежуток времени всё это организовать! А, Силке, какого врача я купил! И это моя заслуга! Правда, доктор!» — через неделю сообщил Шнауцер мне и Силке. «Конечно!» — согласился я. «Это, Силке, лучший врач в Германии!» — похлопал Шнауцер меня по плечу. «Я знаю», — согласилась и Силке. «Да и в России такие на дороге не валяются», — добавил я скромно. «Я вам охотно верю, — и Шнауцер согласился, — но знаете, доктор, жалко, что вы не занимаетесь ещё и психотерапией! Вы ведь лучший психотерапевт, которого я когда-либо встречал! И я вас ведь купил в первую очередь, как психотерапевта и даже ведущего! Жалко только, что вы не Facharzt (врач специалист)! Но мы вам можем помочь через нашего профессора, я с ним поговорю!». «Это нереально», — возразил я. «Ничего нет нереального», — недовольно поморщился Шнауцер. «В Германии требуется много часов самопознания, а это время и деньги!» — попытался объяснить я проблему. «Ничего, всё сделаем! А вы возьмите пока немного: парочку, пять, шесть больных для психотерапии и работайте с ними!». «Ну, вот и взялись за настоящих евреев!» — понял я. «Нет! — сказал я резко. — Вы же видите, что я целый день занимаюсь акупунктурой и гипнозом, в день более 20 больных! Это всё равно, что танцевать на двух свадьбах одновременно!». «Scheiße (говно)! — буркнул Шнауцер. — А жаль, такой хороший врач!».
«Ну что, доктор, усыпили уже своих больных, а теперь сами гуляете?!» — как бы весело поинтересовался Шнауцер, встретив меня в вестибюле через два дня. «Да, загипнотизировал, а теперь бегу в туалет, чтобы на следующем гипнозе не обделаться!» — так же весело согласился я. «Ну, ну…», — мрачно произнёс Шнауцер. «Доктор, у меня спина болит, можете помочь?» — обратился на следующий день Шнауцер, вновь в вестибюле. — «Могу». «А когда?» — не отставал Шнауцер. «Давайте сейчас», — простодушно предложил я. «А почему сейчас?! Вам что, делать нечего, всегда время есть?!» — ехидно спросил «тяжело больной» Шнауцер. «А у вас что, так сильно болит, что можете ждать?!» — в свою очередь ехидно уточнил я. — «Могу». — «Ну, тогда через два — три дня приходите». — «Хорошо, доктор». «Хорошо», — ещё более добродушно ответил я. «Да, доктор, хорошая у вас работа, хорошо устроились!» — произнёс Шнауцер, придя через три дня, после моего напоминания ему. «Да, неплохая», — согласился я. «И деньги хорошие, а доктор!» — издевался Шнауцер. «Терпимо», — согласился я. — «Я никому, знаете, столько не плачу, сколько вам! Вы почти, как Oberarzt — замглавврача зарабатываете у меня!» — «Я ещё больше зарабатывал в Зигхайме!». «Поэтому и закрылась та клиника, потому что Краускопф так много платил! — отпарировал Шнауцер. — Я не Краускопф, доктор!». «Я это сразу понял», — согласился я. «Пусть ваша жена тоже у меня работает, — предложил Шнауцер, лежа на животе, пока я ему с чувством втыкал иглы в его пошлый зад и жирную поясницу. — Почему она дома сидит, тоже, наверное, хороший врач. Мне её жалко, пусть работает, я её согласен взять на 300 Ђ! Пусть с вами работает, сможете больше больных принимать! Она ведь тоже колет, да? Конечно 300 Ђ немного, но остальное, доктор, вы сможет ей со своей зарплаты доплачивать! Если я ей много дам, то придётся, налоги и страховку ей платить и мало останется! И у меня расходов будет больше. Вас, доктор, что интересует нетто или брутто?». «Нетто», — согласился я. «Вот и будет у вашей жены «нетто»! — сказал Шнауцер. — Доктор, мне очень было неудобно лежать! — объявил в конце недовольный Шнауцер, после освобождения его от игл. И бодро вскочив с жёсткой кушетки, выплюнул попавшую ему в рот бумагу от гигиенической подстилки вместе с любимым словом Scheiße (говно), добавив: — Как больные это терпят?! Кушетка плохая, не такие должны быть для акупунктуры! И остальное должно быть лучше!». «Я вас всё время прошу купить хорошие кушетки!» — согласился я. — «Хорошо я подумаю, доктор». «И к тому же, когда у пациентов боли, они не замечают таких тонкостей, как «неудобно»! Они рады, когда боли исчезают!» — пояснил я Шнауцеру. «Действительно, немного помогло», — сыграл Шнауцер уже роль благодарного больного.