«А вы как думаете?» — спросила у меня Клизман на следующий день на конференции, когда главный врач не согласился с её диагнозом у больного. Вопреки обещанию, она «держала листок перед ртом». «Я плохо знаю больного, — «взял и я листок перед ртом» — Больной только что поступил, и ко мне ещё не попал». К тому же не хотелось ей помогать бороться с «уже убитым» главврачом Зауэром. — Кокиш и Шнауцер приняли Клизман на его место!» — уже не сомневался я.
«Зайдите ко мне, — позвонила мне в кабинет Кокиш. — Вас ждёт сюрприз!». Сюрпризом оказалась круглая желеобразная, как медуза, с двойным или даже тройным подбородком — сорокадвухлетняя, мешковидная в полтора-два центнера тётя. Круглые брови, маленькие, моляще-жалостливо глядящие на меня глазки, как бы говорили: «На тебя, родной, вся надежда! Помоги, брат, не забуду никогда в жизни!». У неё было всё жирное, не только физиономия, но и пальцы, кисти, ладони! Голова составляла с туловищем единое овальное целое, затылок переходил в жировой горб на плечах — «холодец в оболочке»! Массивные золотые кольца из красного золота и серьги из такого же металла, окончательно прояснили проблему происхождения и раньше, чем Кокиш открыла рот, понял — землячка!
«Ваша землячка, хотя и не еврейка, а русская немка», — радостно подтвердила Кокиш, как бы сделав мне громадный подарок. «Да, да, вижу», — улыбнулся я, поняв, что землячка себя не за ту продала. «Ой, да! — ещё больше просияла землячка. — Мина Барсук!» — подала она мне скромно пухлую лапу. «Действительно, Барсук!» — подумал я. «Was (что)?!» — вздрогнула Кокиш, услышав: «Мина». «Это после войны такие имена появились!» — успокоил я, как мог, Кокиш. «Прекрасно, взорвём Люлинг! — обрадовалась Кокиш. — Вот и вам будет легче! — добавила она — Будет с кем общаться по-русски! И ей будет легче, вы ей поможете! Если мы её возьмём, — разъяснила Кокиш, — она будет работать ассистенткой у Люлинг. Она тоже врач общего профиля». «Да, я была почти главным врачом!» — застенчиво, но громко сказала Мина Барсук. «Нет, у нас есть главный врач», — засмеялась Кокиш. «Что вы, что вы, где мне! — вновь застеснялась Мина Барсук. — Я не смею даже мечтать!».
«Ну что, возьмём? — спросила меня Кокиш, выставив временно, Мину Барсук за дверь, и добавила: — Скажу вам честно! Я давно, как только вы пришли, мечтала взять ещё хотя бы одного, а лучше двух русских врачей! Русские врачи — самые лучшие, вы меня убедили!». «Как и в Питере, — вспомнил я, — главный врач готова была через пару месяцев всех душанбинских врачей перетянуть в поликлинику!». «Нормальная, — поддержал я её рвение, — можете брать, она производит впечатление работящей и непритязательной, будет работать». «Я вам очень благодарна! — произнесла Мина, зайдя затем ко мне в кабинет. — Ой, какой кабинет у вас красивый! Я так вам завидую, не представляете!». — «Почему же, не только представляю, но и вижу!». — «Как вам повезло так устроиться?! И меня берут! Спасибо, что подсобили, не забуду! Буду очень рада, если ещё и работать поможете! Я, вообще, без опыта работы. В Германии полгода только, немного в праксисе попрактиковалась. А там у нас в Союзе, больше занималась административной работой, хотя пришлось «посидеть» и на глистах, и на дизентерии, и даже немножечко на бациллах Коха!». «А здесь «посидите» на поносе, на запоре и немножечко на вздутии, это немецкие народные проблемы!» — в тон ей пояснил я. «Да, спасибо, думаю справлюсь! Конечно, там, в Киргизии, я очень хорошо зарабатывала и в диспансере, и в поликлинике. Киргизы разводили стрептомицин водой, и эффекта не было у больных с туберкулезом из-за низкой концентрации стрептомицина. И я, конечно, тоже немножечко разводила, но не так сильно! И ко мне шли! Так что на хлеб, и даже масло, хватало! Как это, как её там — «люляшка» моя!». «Вы имеет в виду фрау Люлинг?» — не понял сразу я. — «Ну да, да, точно — Люлинг!». «Вам нужно будет проявить характер, — сказал я, — с ней не ужились ваши предшественники». «Ничего, справлюсь! — застенчиво заверила Мина, сломав шариковую ручку, как спичку, которую вертела в руках. — Ну вот, и сломала!» — виновато произнесла Мина. «Неужели и Люлинг так сломается?!» — промелькнуло у меня. «Вам придётся заниматься ещё, как и предшественнице, психотерапией. Советую вам пойти в библиотеку и взять пару книг по психотерапии, как я это, в свое время, сделал и прочитать, чтобы на конференциях, хотя бы о чём речь идёт понимать», — посоветовал я. — «Хорошо спасибо, но уже поздно, я ведь уже через неделю выхожу на работу». «Ничего, я за два выходных дня успел прочесть две книги», — посоветовал я Мине. «Хорошо, я подумаю, схожу куда-нибудь, — заверила Барсук, — спасибо, если поможете работать», — на прощание произнесла Мина. «Вы далеко живёте?» — спросил я у неё. — «Да, больше 40 км». — «И много у вас там евреев?». «Да есть, но все из Крыжополя!». — «Это откуда?». — «Да это я так тех, кто из Белоруссии или Украины!». — «А вы откуда?» — спросил я Мину. — «Я?! Я из Оша — ошанка я! А вы ведь еврей, правда». «Чистейшая правда, куда уж больше! Как и вы, я вижу», — подтвердил я. «Ну, я немножко, я немножечко и христианка», — стыдливо призналась Мина. «Вот не подумал бы! Вы и по Галахе (по еврейскому закону), и тем более, извините, по «мордахе» типичная не христианка!».