— Я имею право на одиночество! — кричал он,
— Кто против, — отвечала Ася, — имей.
Она уважала мужа и ждала от него многого. Рано или поздно он должен был доказать свое, и вот ради этого большого будущего Ася терпела, мирилась с автомобильными дружками, заводскими инструментальщиками, шоферюгами с соседней автобазы; был там один дядя Веня Бензовоз, всегда в резиновых сапожищах, входил в дом — ни здрасте, ни до свидания, первым делом скидывал на пол промасленную свою размахайку и, не вымыв рук, тяжело садился за стол. Хлебал дядя Веня с присвистом, заедал круто посоленной краюшкой обдирного и еще горчицей норовил ее намазать. «Очень интересный мужик», — уважительно говорил Алексей о дяде Вене. Приходил слесарь Толя-Вася, Анатолий Васильевич, шустрый мастеровой человек с ЗИЛа, не дурак выпить, приносил детали, сработанные по мужниным чертежам. Сразу же у них начинался спор. Толя-Вася выхватывал из нагрудного кармана штангель. «Чего? — орал истошным голосом. — Глаза разуй, бляха муха! Смотри, мерь, все в ажуре, начальник!» — «Не в ажуре, — отвечал Алексей, покрываясь красными пятнами, — я какую точность обработки просил?» И они уходили спорить в гараж.
Под стать им был чудик по фамилии Цигайло, тоже автомобильный человек. Прозвище к нему прилепилось — Бортмеханик, он когда-то в авиации служил и говорил стишками: «Расцветают васильки, едут в отпуск штабники!» Или вдруг орал во весь голос: «Солнце жарит и палит, едет в отпуск замполит, и, беря с него пример, едет в отпуск инженер!»
Ася не выдержала, спросила:
— Это вы о чем?
— График отпусков авиационного полка! — доложил Бортмеханик, беря тяжелую черную лапу под козырек.
Раз в год, а иногда чаще, уведомив телеграммой на художественном бланке, приезжал из Вильнюса Якубонис с сыном Рудольфом. У Якубонисов был шикарный «мерс» тринадцатого года выпуска, но на ходу и в прекрасном состоянии, им даже бумагу выхлопотали, где значилось, что они являются владельцами автомобиля, который на основании заключения экспертов внесен в список памятников науки и техники. Вообще друзей хламежников, следопытов автомотостарины Ася привечала, выделяла из всех прочих. Это были люди автомобильные, одержимые, крепко чокнутые. Шоферня. Алексей говорил: «Колумбы больших дорог и автомобильных свалок». Один там восстанавливал ЗИС-101, Юра Козельский, мучился, части искал, особенно ему родные зисовские фонари задние нужны были. Леша предлагал такие же от «линкольна», они там как-то подходили, если слегка кронштейны подпилить, Юра решил уже попробовать, но потом отказался. Принес обратно.
— А чего они вам не подходят? — участливо спросила Ася, уж больно ей этот Юра нравился. — Чего эти-то не устраивают?
— Другие они.
— Но ведь похожи.
— У ЗИСа сиреневые были с красными огнями. Я хорошо помню, знаете, в детстве на снегу отсветы…
Наверное, воспоминания у него дорогие с теми огнями связаны, чувствуя, как замирает сердце, решила Ася. Может, родителей он вспоминает, папу, маму. Порядочный человек, сразу и видно. Милый такой. Ленке бы мужа подобного, да уж где там. Одни гитаристы ходят, метут тротуар под окнами, козлы.
Ложась спать, она легонько тронула мужа.
— Леш, а что, от ЗИСа стопервого задние фонари дефицит? Достать трудно очень?
— Чего трудно? Все трудно… Можно. Вставать рано. Спи, Ась, спи.
Ася хорошо понимала мужа, и то, что в этот вечер он не поставил машину в гараж, ее беспокоило, но она не торопила время, знала, Алексей объяснит причину. И точно.
— Вот что, — сказал он, доев гречневую кашу, — я хочу к Толе-Васе слетать на Башиловку.
— Чего вдруг на ночь-то глядя, — засомневалась Ася и, закрыв кран, повернулась к мужу. — Ты ж сам говорил, завтра новый мотор обсуждают.
— Это так. Но тут без тебя, пока ты за Павлом во двор бегала, Станислав Антонович звонил.
— Чего он? Случилось что?
— У меня парень знакомый был, ты его видела, Яковлев Виталик, помнишь? Ну заходил ко мне, бывал, тощенький такой. «Москвич» у него четыреста первый. Славику про кометы рассказывал.
— У него загородный номер?
— Он самый, Яковлев. В Апрелевке сарай имел, опыты там проводил, все собирался такой, значит, двигатель сделать, чтоб угарный газ дожигать. Какой-то хитрый принцип выдвигал. С большим приветом, но головастый, в моторах понимал несомненно, всю физику чувствовал, как там что.
— А где работал?
— Сначала на АЗЛК, потом на ЗИЛе, потом в институт ушел, там его не поняли, по договору с автокомбинатом работал. У него изобретение было, и он главному инженеру в Лихоборах доказывал, что большая экономия горючего может получиться, если, значит, его предложению следовать. Пробовать предлагал, ну, пробовали. От него жена ушла, я тебе не говорил?