— Смотри за своими людьми.
— Слушаюсь, начальник.
Но он вполне серьезно. На сборы дано два дня. Это только-только, тем более что наш зам по науке наметил для нас большую программу, он уже звонил на Уралмаш, там его многое интересует, и он собирается в день отъезда поговорить со мной подробно, вручить собственной рукой составленный план, где по пунктам — первое, второе и так далее, что надлежит сделать.
— Вы существуете не для того чтобы, а затем, — говорит он и делает паузу, — затем, дабы работа ваша имела общественную пользу. И уж коль скоро занимаетесь вы надежностью, получаете удовольствие от хитроумных проблем, ломанья головы и общения с интересными людьми, то будьте так любезны, информируйте меня по интересующему вопросу. Сведения о всех отказах и неисправностях, возникающих в процессе эксплуатации, фиксируются и регулярно поступают на завод-изготовитель. Меня интересует, как фиксируются, в какой форме, насколько регулярно.
— Мы проводим такую работу на участках дефектовки на нескольких ремонтных заводах в Москве, — сказал Игорь, мрачно поглядывая исподлобья.
— Это совсем, совсем другое, Игорь Степаныч.
— Та же тема!
— Не уверен. В данном случае нас интересует завод индивидуального машиностроения. Посмотрим, как у них, а затем вернемся к нашим заботам. К массовому, поточному производству.
— Я связи не вижу, — не сдавался Игорь. — Режьте меня, не вижу! Не улавливаю.
— Исследования показывают, что достаточный ресурс грузового автомобиля — триста тысяч километров пробега. Первая категория эксплуатации. После этого проводят капитальный ремонт, который восстанавливает ресурс на восемьдесят процентов, то есть еще на двести сорок тысяч километров. После суммарного пробега триста плюс двести сорок тысяч дальнейшее повышение ресурса считается нерентабельным. Почему? Давайте выяснять.
— А чего выяснять? Суммарный ресурс в пятьсот сорок тысяч определяет общий срок службы автомобиля в десять-одиннадцать лет, при достаточно высокой интенсивности эксплуатации со среднегодовым пробегом в пятьдесят тысяч.
— Это на бумаге. Все чисто, все гладко на бумаге, она терпит. Но за эти десять-одиннадцать лет неизбежны коррозионные разрушения штампованных деталей кабины и оперения, усталостные разрушения рамы и трансмиссии. И почему мы не принимаем во внимание моральное старение автомобиля? За эти годы, конечно, уже новые модели появляются, более экономичные, более производительные, и, значит, потери наши от эксплуатации старых машин усугубляются. Но как? В каких величинах они могут быть выражены? Ведь мы ж за миллионные пробеги боремся.
— Мы настаиваем, что увеличение суммарного ресурса свыше пятисот сорока тысяч без повышения среднегодового пробега приведет к чрезвычайному росту расхода запасных частей. Вы знаете.
— Они настаивают! — усмехнулся Сам и снял очки. — Вы меня уморите. Мы настаиваем, все настаивают… Вы мне цифру дайте! Хочу знать, сколько перемалывается впустую металла, сколько сгорает бензина зря, сколько труда человеческого тратится за просто так!
— При чем тут цифра? Это целевые представления.
— В повседневных буднях, мой друг, иногда идешь вразрез с целевыми представлениями, поскольку они в краткосрочной перспективе вообще неосуществимы. Курить вредно. Вы — курите. Я иногда. Видите как: знаем, а курим.
— Тогда придайте нашим рекомендациям силу закона!
— Я подумаю над вашим предложением, но все-таки сначала мне нужна цифра.
— Да какие ж тут цифры, Арнольд Суренович. — Игорь встал и вытянулся так, что у него хрустнуло в пояснице, — мы ж выясняли и выяснили, что после пробега в триста-четыреста тысяч запчастей для дальнейшей эксплуатации грузовика ЗИЛ-130 требуется в семнадцать раз больше, чем при пробеге первых ста тысяч!
— А я имею данные, что в целом по стране на производство запчастей тратится сорок процентов металла, идущего на все новое автомобилестроение, при том, что запчастей не хватает. Хорошо ли это, друзья мои? — Мы хором соглашаемся, что плохо. — А раз так, — продолжает Сам, — то мы должны знать, как обстоит дело с этими показателями у тех, кто производит уникальные машины в одном, в двух экземплярах или малыми сериями. Они ведь тоже как-то их ремонтируют, и у них есть свои показатели надежности.
На этом разговор окончен. Мы выходим в приемную, где Юля, расстелив на своем столе поверх стекла газету, ножницами срезает стебли цветов, перед тем как воткнуть их в узкую хрустальную вазу, грустно стоящую перед ней.