— Исчерпывающе, — прокомментировал начальник контроля, когда Ира выдохлась окончательно и схватилась за минералку. — Кое-какие детали, признаться, были для меня новостью. Но вы ведь и сами понимаете: здесь нет ничего, что можно было бы противопоставить обвинениям по третьей статье.
Ира досадливо закусила губу.
— Что можно им противопоставить?
Верховский тонко улыбнулся.
— Очевидно, причину, по которой не была нарушена общегражданская присяга, — со значением произнёс он. — Речь о двух пунктах.
— Подчиняться Магическому своду, кроме случаев, когда повиновение закону угрожает моей либо чужой жизни, — без запинки отчеканила Ира.
— У вас хорошая память, — похвалил Верховский. — Я имел в виду также пункт о тайнах, затрагивающих интересы государства либо сообщества.
— Значит, эта тайна личная, — сказала Ира наугад.
— И угрожающая чьей-то жизни, — кивнул Александр Михайлович. — У меня есть основания полагать, что наш с вами общий знакомый связан некой клятвой, запрещающей её разглашать.
— Но тогда… — Ира до боли закусила губу. Она ведь совсем не знает Зарецкого. То есть знает, и, наверное, лучше, чем кто-либо из ныне живущих, но не в том смысле, в каком это сейчас нужно… — Ох… Я знаю, кого надо спрашивать. Только это, наверное, будет сложно.
— Когда нас пугали трудности? — Верховский иронично изогнул бровь. — О ком речь?
— Домовой, — выпалила Ира. — Если… если он захочет разговаривать. Я думаю, он меня вспомнит…
— Как интересно.
— Я больше ничего не могу придумать.
— Этого для начала более чем достаточно, — Верховский вдруг улыбнулся вполне искренне, без всегдашней казённой прохлады. — Ей-богу, я готов предложить вам должность младшего офицера.
— Нет, мне секретарём нравится, — Ира нервно хихикнула. Вот был бы номер, вздумай она согласиться! — Я… я не очень помню адрес, но, наверное, на месте смогу сориентироваться…
— Без надобности, — Александр Михайлович достал из кармана пиджака телефон, несколько раз чиркнул пальцем по экрану, дождался ответа, кивнул. — Оксана встретит вас у северного вестибюля «Театральной» через полчаса. Советую взять такси. У вас будет время примерно до трёх, вряд ли дольше, — он сверился с тускло сверкнувшим циферблатом. — С часа дня я не смогу быть на связи. Будьте осторожны. Помните, что действуете на свой страх и риск…
Ира кивнула. Мог бы и не напоминать.
— И, как бы то ни было, не вините себя ни в чём, — тихо сказал Верховский. — Вы уже сделали намного больше, чем подразумевает гражданская клятва. Удачи вам.
— И вам, — эхом отозвалась Ира.
Администраторша выпроводила её за дверь, любезно пообещав перезвонить. В проулке на первый взгляд никого не было. Ира поправила на плече лямку сумки и быстро зашагала в сторону ближайшей оживлённой улицы. В разгар рабочего дня в толпе не затеряешься, но хотя бы такси там ездят чаще. Машина и впрямь подвернулась очень скоро; удачливый кулончик на шее нагрелся от усердной работы. Второй, надёжно спрятанный под водолазкой, оставался безнадёжно холодным.
Прохлаждающуюся у вестибюля «Театральной» Оксану Ира разглядела издалека. Облачённая в светлый брючный костюм красавица прятала глаза от солнца за широкими тёмными очками. Завидев спешащую к ней секретаршу, офицер Тимофеева лениво шагнула навстречу и, взяв Иру за плечи, клюнула губами воздух возле её щеки. Пахнуло горьковатыми духами.
— Поменьше нервов, подруга, — шепнула Ксюша. Ира постаралась расслабить напряжённую спину. — Пошли, не отставай.
— Куда?
— Подстричь тебе хвостик, — насмешливо фыркнула Тимофеева. — Рассказывай давай, как отпуск прошёл?
Они быстро, но без излишней суеты шагали меж стискивающих улицу монументальных громад. Ира, сообразив, чего от неё ждут, несла какую-то чушь про отдых на природе, Оксана весьма правдоподобно изображала интерес. Она-то знает, куда и зачем лежит их путь? Лучше спросить как-нибудь потом, в более укромном месте. У перекрёстка с Тверской Тимофеева решительно свернула в сторону Красной площади. Среди туристов, что ли, хочет затеряться?
— Сюда, — Оксана ненавязчиво потянула Иру вправо, к подземным павильонам Охотного ряда. — Не тупи, это вредно.
Ира ей это спустила. Если Тимофеева что-то делает, значит, так велел Верховский. Кроме Верховского, доверять, в общем-то, некому. Оксана протащила её вдоль сверкающих витрин и едва ли не силой втолкнула в огромный магазин.
— Вот, — в грудь Ире ткнулась вешалка с какой-то невразумительной тряпкой. — Брысь в примерочную и сиди там тихо. Я к тебе приду.
Убедившись, что Ира покорно отправилась исполнять указание, Тимофеева выскользнула из магазина и моментально растворилась среди праздно гуляющих зевак. Ира забилась в самую дальнюю кабинку, задёрнула за собой тяжёлую портьеру и плюхнулась на пуфик. Сердце колотилось так, будто она не пару сотен метров пешком прошагала, а, как минимум, пробежала кросс. На ценнике, свисавшем с ухваченной вещички, красовалась сумма в половину зарплаты. Ира осторожно пристроила вешалку на вычурном крючке, чтобы ненароком не повредить драгоценную тряпку. В какой, интересно, момент свернула не туда торная тропка её скучной обывательской жизни? Как она оказалась здесь, в тесной примерочной кабинке кошмарно дорогого магазина, на полдороге в стерильный бюрократический ад? Куда лезет, беспечно сметая по пути все преграды, за которыми могла бы благополучно прятаться долгие годы?
— Здра-а-авствуйте, — протянул снаружи нарочито громкий Оксанин голос. — Ой, я тут всего набрала-а-а…
Ира выглянула в осиянный тёплым светом коридор и махнула Тимофеевой. Через пару мгновений Ксюша юркнула в кабинку, небрежно зацепила за настенный крючок целую гроздь вешалок и поставила на пол два разрисованных логотипами бумажных пакета. В руки Ире ткнулся ворох мягкой ткани.
— Одевайся, бегом, — прошипела Тимофеева, вытряхивая из картонной коробки новенькие туфли. — Шеф сказал, времени мало… Твоё счастье, что все мало-мальски способные безопасники сейчас заняты.
Ира послушно влезла в строгие классические брюки. Мелкие застёжки на атласной блузке никак не желали поддаваться утратившим ловкость пальцам; Оксана, выругавшись сквозь зубы, сама просунула матово блестящие пуговицы сквозь узкие петли.
— Что это у тебя? — спросила она, указывая на выглядывающую из-под ворота серебряную цепочку. — От неё чарами фонит, как от склада «Гекаты».
— Ничего, — буркнула Ира, стягивая у горла чересчур открытый воротник. — Не трогай, её нельзя снимать.
— Нельзя так нельзя. Садись, — приказала Ксюша, указывая на пуфик. В её руках глянцевито сверкнула крышкой пудреница. — Дёрнешься — будешь ходить чучелом, понятно?
— Зачем это? — оторопело спросила Ира.
Ксюша сердито мазнула ей по носу тональным кремом.
— Чтобы черти, которые пасутся у выхода, тебя проморгали, — тихо и угрожающе проговорила она. — Шеф сказал, если нас там поймают, разбираться долго не станут. Будем бежать на полшага впереди… Да-а-а, подруга, не умеешь ты краситься.
— Спасибо.
— Давно сказать хотела, повода не было, — фыркнула Тимофеева. — Чеки на барахло не теряй, потом оформишь мне в какие-нибудь операционные расходы…
Нарисованное ею лицо в первый миг показалось чужим. Из зеркала на Иру смотрела бледная Оксанина копия — не такая яркая и изящная, вроде неумело подражающей младшей сестры. Тимофеева ловко собрала ей волосы в узел, набросила на плечи пиджак и водрузила на нос узкие затенённые очки. Пожалуй, этот маскарад может сработать, если «хвост» не слишком хорошо знает подопечную в лицо…
— Держи, — Ксюша вложила ей в ладонь нарядный брелок. — Машина стоит на Большой Никитской. Тёмно-красная «киа». Залезай и сиди там, пока не приду. Если вдруг докопаются — блокируй двери и жми на газ.