— Нет, не из-за денег, — вздох всё-таки вырвался из груди. Ира как-то вообще об этом не думала — не до того было. Да что там, когда Яр впервые её целовал, у них на двоих всего-то и было, что горстка иномирных монет, полкуска сыра и мрачные перспективы на будущее! — Просто… так сложилось.
— Вы же знакомы всего пару месяцев!
Несколько больше. Ира досадливо закусила губу. А ведь в маминых глазах дочь и впрямь выглядит, мягко говоря, легкомысленной. Знай она, сколько всего вместилось в эти короткие месяцы, наверняка поняла бы…
— Мам, — Ира серьёзно взглянула матери в лицо. — Я понимаю, чего ты переживаешь. Думаешь, я голову потеряла и глупости делаю. Это не так.
Мама растерянно открыла и закрыла рот. На дочь она смотрела так, словно видела впервые. Она ждала обиды, невнятных оправданий, может быть, даже истерики — не дождалась; гневная тирада пропала втуне. Ира слабо улыбнулась.
— То, что я к бабушке ездила — так по работе надо было, — уверенно продолжила она. — Я не могу пока рассказать, потому что дело засекречено… Всё уже в порядке! — поспешно сказала Ира: с маминого лица стремительно исчезли краски. — Мне просто надо было уехать из Москвы ненадолго, вот и всё. Начальник просил.
Должен был попросить, но это уже детали. Ира рассчитывала, что волшебное слово «начальник» успокоит маму, однако она только ещё больше разнервничалась. Схватила со стола чайную ложку, стиснула в пальцах, отложила, словно обжёгшись.
— Ира, — проговорила она почти шёпотом, — во что тебя втянули?
Не втянули — сама влезла по большой глупости. Но это лучше оставить за кадром.
— Да ни во что, — Ира непринуждённо пожала плечами. — Просто обычное дело, надо было помочь. Что ж теперь, если у контроля что не секретное, то сверхсекретное?
Мама горестно качнула головой — несколько крашеных рыжеватых прядей выбились из тугого узла и остались болтаться у висков — и тихо пробормотала:
— Не надо было мне соглашаться.
— На что соглашаться, мам? — быстро переспросила Ира. Материн тон ей не понравился. — Чтобы Павел Сергеевич меня в Управу устроил?
А она ещё, помнится, нос воротила. Надо поблагодарить Сафонова при случае, он тоже будет рад, что его протеже освоилась и прижилась… Мама вперила взгляд в безупречно чистую столешницу и нервно переплела пальцы. Да что теперь не так?
— Ириша, — сказала она кружке с чаем, — офицеры контроля — люди влиятельные… Обеспеченные. Мы им… как бы сказать… не ровня.
— А Свириденко — ровня, что ли? — не удержалась Ира. — Татьяна Ивановна тоже обеспеченная, но ты же мне Славика сватала.
— Ох, ты ведь не знаешь, — мама тяжело вздохнула. Ира всерьёз напряглась. — Татьяну Ивановну неделю как похоронили. Инфаркт.
— Ого, — Ира неловко закусила губу. Она не знала, что ещё тут нужно сказать.
Мама тряхнула головой, будто отгоняя мрачные мысли.
— Свириденко — они как мы, простые люди, — глядя в сторону, сказала она. — Славик так вообще… Слова никому поперёк сказать не смеет.
— Да он болван избалованный, — буркнула Ира. Солнечный денёк, решетчатый забор парковки, перекошенная рожа Свириденко… Тогда он казался ей серьёзной проблемой.
Мама гневно её одёрнула:
— Ира! Что за манеры! — она схватилась за кружку с чаем, сделала несколько мелких глотков и заговорила уже спокойнее: — Не суди так о людях. Славик — он, по крайней мере, тебя не обидит… и ни к чему не принудит. Особенно теперь…
— Ну ещё бы, — растерянно пробормотала Ира. Что-то с мамой не то. — Ты зря беспокоишься. Ярослав — прекрасный человек, он меня точно обижать не станет.
Особенно теперь. Как она его когда-то боялась, подумать смешно!
— Откуда ты знаешь? Это сейчас у вас… всё хорошо, — с сомнением проговорила мама. — Поначалу всегда так. А потом…
— Да что потом-то, мам?
Она вздохнула и отвернулась. Нет, совершенно точно что-то не так! Ира отхлебнула остывшего чая, остро пахнущего смородиной. Мама вперила взгляд в старенький линолеум; её пальцы беспокойно теребили пояс халата. Она всегда казалась счастливой в браке и довольной жизнью; неужто это просто видимость?
— У вас с папой что-то разладилось? — осторожно предположила Ира.
Мама встрепенулась и укоризненно на неё посмотрела.
— Нет. Нет, у нас как раз всё хорошо! Может, мы не слишком богато живём, но… Все живы-здоровы, одеты, обуты, накормлены. Разве плохо?
— Нет, — Ира озадаченно помотала головой. — Я и не жалуюсь. Чего ты всё про деньги?
— Ты в детстве завидовала Ане, — зачем-то напомнила мама.
— Так давно уже перестала. Тем более… — она осеклась. — Подожди, ты что, про Сафонова, что ли? При чём тут он?
Мама очень знакомо прикусила губу. Ира не представляла, что она умеет так смущаться.
— Я… Он когда-то… имел в моём отношении серьёзные намерения, — через силу выговорила она. На её скулах выступил болезненный румянец. — Но я решила, что с Витей мне будет спокойнее. И, знаешь, жизнь-то показала…
— Что показала, мам?
Она судорожно выдохнула, прикрыла на миг глаза.
— Что я права. Павел Сергеевич — страшный человек, Ириш, — тихо сказала мама. — Беспринципный. Вижу цель — не вижу препятствий…
Прямо как Викентьев. При мысли о безопаснике Иру передёрнуло.
— Что он сделал? — спросила она, чтобы отвлечься.
Мама невесело усмехнулась.
— Я всего не знаю, само собой… Меня он просил наложить несколько проклятий. Не знаю, что это были за люди, наверное, какие-нибудь конкуренты. Я тогда ещё не приняла присягу, он решил, что это беспроигрышный вариант…
— Ты ведь не согласилась?
— Конечно, не согласилась! — мама возмущённо вскинула брови и тут же горько вздохнула: — А вот Света не могла ему отказать… Анина мама. Сафонов поставил ей условие: или она делает, что сказано, или развод. Она и сделала… Понадеялась, что оговорка об угрозе жизни сработает. Или что там в том пункте…
— Ты знала? — потрясённо спросила Ира. — И молчала?
— Мы все знали. И я, и Таня, и Наташа Анохина, — мама зло отмахнулась. — Света то ли обезопасить себя пыталась, то ли правда хотела, чтобы её поддержали… Я ей сразу сказала: бери ребёнка и уходи, пока не поздно. Побоялась. Привыкла уже вот так… В хорошей квартире, в достатке, ни дня не проработав…
— Мам, — Ира оттянула ставший вдруг тесным воротник водолазки. — Это лет пятнадцать назад было, да? Когда Анина мама умерла?
— Да. Присяга сработала… Клятвы — серьёзная вещь, дочь, — мама назидательно поджала губы. — Он… Павел Сергеевич очень просил поклясться, что я ничего никому не скажу. А я и так не говорила. Никому, только вот тебе… Чтобы ты задумалась…
— Он из-за этого с нами общался? — неприязненно спросила Ира. — Помогал по-всякому… Чтобы ты молчала, да?
— Я никогда ничего у него не требовала, — с достоинством произнесла мама. — Иногда он сам предлагал, как вот с твоей работой… Но чтобы по своей воле ещё глубже нас в это впутывать — нет! Не стоит оно того… Никаких денег не стоит.
— Мам, — Ира не глядя потянулась за телефоном. — Ты сможешь ещё раз всё рассказать? Это, может быть, очень-очень важно!
— Ирина, — мама подалась вперёд, обеспокоенно хмуря брови. — Ты же не собираешься…
— Именно это и собираюсь.
— Дочь!..
Ира досадливо отмахнулась. Список контактов был девственно чист. Бестолково полюбовавшись на пустой экран, она выругала себя за глупость, вытащила из-под воротника «звёздочку» и что было сил сжала в ладони. Выругала себя ещё раз: вторую-то конфисковали! В сумке лежит блокнот, там точно записан номер, только вот тот ли? В крайнем случае можно ведь и Верховскому позвонить…
Трубка призывно пискнула у неё в руках. Ира тайком перевела дух и ответила на вызов.
— Что случилось? — встревоженно спросил Яр.
— Ничего страшного, всё в порядке, — скороговоркой выдохнула Ира. — Я тут узнала кое-что важное… То есть я думаю, что важное. Мне кажется, оно связано… — она вовремя вспомнила, что не одна, и оборвала фразу на полуслове. — Ну, понимаешь. Ты можешь заглянуть на минутку?