– Ого, хороший аппарат, – кивнул он на фотик, висящий на груди – импортный?
В ярко-розовом вестибюле в этот момент на диване сидела молодая пара. Они держали в руках какие-то журналы и были одеты немного старомодно. Услышав последнее слово они тоже уставились на фотоаппарат Глеба.
Сиренин ничего не ответил и закрыл за собою дверь. Рядом находился галантерейный магазин. Он вошёл в его прохладный торговый зал и ощутил смешанный запах хлопчатобумажной ткани, лака и женских духов. У прилавка толпились покупательницы и о чём-то негромко переговаривались между собой. Взглянув направо, он заметил у витрины с мужскими одеколонами, кремами и бритвами типа в чёрном. Тот стоял неподвижно и сверлил Глеба колючим взглядом.
– Что ты тут делаешь? – зло прошипел он.
У Глеба пробежали мурашки по коже. Он попятился к входной двери и выскочил на улицу. Но с улицей было тоже что-то не в порядке. Через секунду журналист сообразил, что с ней не так. Здесь уже стояла мёртвая тишина… Улица была абсолютна пуста, и разбитый светофор тоже не работал.
Растерянный и дезориентированный, Глеб опять зашёл в галантерею. Затхлый запах отсыревшего дерева сразу же ударил в нос, а под ногами заскрипели цементные крошки. Пустой грязный прилавок, покосившиеся полки у стены, вместо люстр на потолке торчали провода. Всё кануло в лету и не выдержало испытание временем, кроме неприятного незнакомца, который стоял на том же месте и ухмылялся, глядя на журналиста.
Сиренин бросился бежать оттуда со всех ног. Только у светофора он остановился, отдышался и быстро зашагал к дому Никитичны.
7.
После обеда Глеб направился к соседним пятиэтажкам, взобрался на крышу одной из них и сделал несколько панорамных снимков города. Больше ничего необычного он не заметил.
Остаток дня журналист просидел в своей комнатке. Странные события пусть и были кратковременными, озадачили его и сбили с толку. Ясно было одно, что он смог каким-то образом прошмыгнуть в прошлое города и посмотреть на него не в телевизоре или интернете, а ощутить наяву. Труднее всего было определить роль незнакомца, который, как и он, находился сразу в двух мирах.
Вечером, Степанович не пришёл, Никитична сказала, что ему не здоровится. Глеб взял со стенки книгу Александра Дюма «Три мушкетёра», зажёг свечу на тумбочке и принялся читать роман. Он и не заметил, как уснул.
Журналиста разбудила мелодия звонка. Смартфон лежал на тумбочке и дребезжал. Сиренин спросонья не понял, что происходит. Звук мелодии нарастал, Глеб рукой дотянулся до телефона и начал энергично нажимать на боковую кнопку, чтобы приглушить звук и не разбудить хозяйку, спавшую в соседней комнате. Тут смартфон замолк. Сиренин протёр глаза и поднёс экран к лицу, номер звонившего не определился. Странно, кто мог дозвониться до него, когда тут нет сети?
Что это? Кажется, он слышит звук мотора возле дома? Глеб привстал и осторожно посмотрел в окно. У него замерло сердце, когда он увидел у подъезда два круглых светящихся глаза фар и округлые очертания волги. Машина, вдруг взревев двигателем, тронулась с места и сопровождаемая треском ломающегося льда уехала, растаяв в ночной мгле.
Сиренин ещё долго ворочался в постели и только под утро смог заснуть. Когда он проснулся, Никитичны дома не было. День за окном стоял серый и ветреный. Глеб подкинул несколько поленьев в буржуйку, закипятил чайник, открыл холодную банку тушёнки на завтрак, её остатками покормил кошку. Выходить сегодня ему никуда не хотелось…
Наконец, через час журналист всё же выбрался из дома. Ветер донёс до него скрип качающихся качелей. Звук исходил из дворов пятиэтажек. Побродив между серыми однотипными строениями, он, вышел на источник звука. На качелях, возле детской площадки каталась молодая светловолосая девушка в белой болоньевой куртке. Журналист подошёл поближе. Она его заметила и притормозила ногами о землю.
– Привет, – поздоровался Глеб.
– Я тебя здесь раньше не видела, – вместо приветствия произнесла девушка и нахмурилась. На вид ей было лет двадцать-двадцать два, у неё было милое круглое личико и приятный голос.
– А я несколько дней назад и приехал. В гости, – пояснил Сиренин.
– А-а, понятно, – сказала она и принялась опять раскачиваться.
– А ты не большая для этих качелей? – спросил, усмехнувшись, Глеб
– Нет! – засмеялась она, – мне нравится, когда в животе щекотит.
– Можно, я тебя сфотографирую?
– Конечно! – согласилась девушка.
Щёлк, щёлк, щёлк…
– Как тебя зовут? Меня Глеб.
– Хлеб? – переспросила она и опять звонко рассмеялась.
– Нет, имя произносится через Г. – поправил Сиренин.