Поднятие нового вопроса об инвеституре с той воинственностью, которая неизбежно должна была привести к столкновению между Империей и папством, было гораздо рискованнее ввиду того, что этот третий вопрос оказался гораздо менее очевидным, чем два других, по поводу которых обе власти еще так недавно сходились во взглядах.
Один источник двусмысленности возник из того факта, что ко времени Гильдебранда установилось такое положение, при котором для назначения на церковную должность епископского ранга требовалась согласованность нескольких различных партий. Одним из первых правил церковной дисциплины являлось то, что епископ должен был избираться духовенством и народом своей епархии и рукополагаться кворумом епископов своей области. И светская власть никогда, ни в какое время — с тех пор, как этот вопрос был поднят впервые в связи с обращением в христианство Константина, — не пыталась узурпировать обрядовые прерогативы епископов или же отрицать, во всяком случае в теории, избирательные права духовенства и народа. Роль, которую светская власть играла de facto (не затрагивая вопроса о том, какой могла быть ситуация de jure), заключалась в выдвижении кандидатов и использовании права вето в выборах. Гильдебранд сам определенно признавал это право не один раз.
Кроме того, к XI столетию традиционные доводы для осуществления некоторой степени светского контроля над церковными должностями усилились благодаря соображениям практического плана. Духовенство в течение долгого времени и во все возрастающей степени выполняло не только церковные, но и светские обязанности. К 1075 г. весьма значительная часть гражданской администрации в западно-христианском мире находилась в руках церковников. Они обладали властью благодаря системе феодального владения, так что освобождение духовенства от светской инвеституры повлекло бы за собой отмену подсудности светским властям больших площадей их же собственных земель и превращение Церкви не только в церковное, но и в гражданское imperium in imperio[720]. Бесполезно говорить о том, что эти гражданские обязанности могли бы быть переданы светским администраторам. Обе конфликтующие стороны прекрасно осознавали, что светского персонала, способного исполнять подобного рода обязанности, не существовало.
О значительности поступка Гильдебранда в 1075 г. говорят размеры той катастрофы, которая явилась его следствием. В вопросе об инвеституре Гильдебранд поставил на карту весь нравственный авторитет, который папство приобрело в течение тридцати предыдущих лет. Его власть над сознанием Plebs Christiana[721] в трансальпийских владениях Генриха IV была достаточно велика в соединении с силой саксонского оружия, чтобы привести императора в Каноссу[722]. Однако, хотя Каносса и смогла нанести по имперскому достоинству удар, от которого оно так никогда до конца и не оправилось, ее последствием явился не конец, но возобновление борьбы. Пятьдесят лет конфликта привели к разрыву между папством и Империей, разрыву слишком широкому и слишком глубокому, чтобы можно было восстановить его каким-либо политическим компромиссом по одному из тех частных вопросов, в связи с которым этот конфликт возник. Спор по поводу инвеституры уже давно разложился в своей могиле после конкордата 1122 г.[723], однако враждебность, порожденная им, продолжала оставаться в силе, находя всегда новые предметы для разногласий в жестких человеческих сердцах и упрямстве человеческих амбиций.
722
После того как папа Григорий VII отлучил от Церкви германского императора Генриха IV и разрешил от присяги его подданных, последний вынужден был зимой 1077 г. отправиться с небольшой свитой в Италию. Папа находился в это время в Каноссе, замке его верной сторонницы маркграфини тосканской Матильды. Прибыв туда, Генрих не был впущен в замок. Он отправил к папе послов, которым поручил принести от его имени повинную, выразить согласие на требования папы и выхлопотать снятие отлучения. Папа заставил Генриха дожидаться три дня решения перед стенами замка в одежде кающегося и с босыми ногами, не принимая пищи. Папа простил его, но под тем условием, чтобы его дело было разобрано германскими князьями на сейме.
723
При папе Каллисте II (1118-1124) на сейме в Вормсе папой был заключен выгодный для него договор с императором Генрихом V и германскими князьями. В 1122 г. на основании Вормского конкордата папе как духовному лицу была предоставлена духовная инвеститура, то есть право избирать и посвящать епископов и аббатов, согласно церковным канонам, вместе с вручением им кольца и жезла. Императору как светскому главе была предоставлена инвеститура светская, то есть право раздавать тем же епископам и аббатам княжеские права, владения и прочее, беря с них ленную присягу.