Ларри Соумерса мы избрали главным специалистом по водолазному делу, поскольку во время службы на флоте он приобрел достаточный опыт в этой области. Мы все имели некоторый опыт погружений с аквалангом и занимались легководолазным делом в основном как любители. Тем не менее пришлось пройти испытания на выносливость и проверку квалификации, чтобы в случае необходимости составить ему компанию. В распоряжении каждого был комплект легководолазного снаряжения, к тому же мы приобрели большой надежный компрессор для быстрой зарядки воздушных баллонов.
Джо Томпсон стал нашим официальным фотографом и обзавелся необходимыми камерами для подводных киносъемок на 16-миллиметровую пленку и для фотографирования на 35-миллиметровую. Он выбрал 16-миллиметровую кинокамеру «Болекс» с широкоугольной линзой и бокс для подводных съемок. Для подводного фотографирования он выбрал аппарат «Ролей-марин» с пленкой формата 120 миллиметров, а для фотографирования на поверхности — 35-миллиметровый аппарат «Минолта» и универсальную 35-миллиметровую камеру «Найконос». Это было самое малое, что требовалось для документирования работ. Позднее мы приобрели камеру «Броника-52», с помощью которой получали подводные снимки лучшего качества.
Приближался октябрь, скоро надо было отправляться в длительное путешествие на запад, в Калифорнию. Прежде чем двинуться в путь, мы решили испытать кое-какое новое оборудование. У меня на примете было отличное место — старый заброшенный карьер, где я прежде работал. Там прозрачная вода, а глубина самое малое 20 метров. Карьер находился неподалеку от Харперс-Ферри в штате Западная Виргиния.
К концу недели погода выдалась ясная и холодная, правда, осеннее солнце еще ярко светило. Встретившись возле карьера, мы поехали вниз по крутому склону холма. Извилистая лента грунтовой дороги пролегала среди напоенных ароматом садов. Ветви яблонь были подперты, иначе они сломались бы под чудовищной тяжестью плодов: урожай выдался отменный.
Карьер скрывала от взоров зеленая роща. Пока наши жены, разостлав одеяла, грелись на солнце, а дети брызгались возле воды, мы облачились в новые «мокрые» гидрокомбинезоны и вошли в прохладную чистую воду, намереваясь проверить акваланги. Аппаратура была первоклассной. Мы подобрали легочные автоматы высшего качества и установили манометры, которые позволяют определить запас воздуха в баллоне. Баллоны были снабжены особым устройством (клапан I), которое позволяло иметь аварийный запас воздуха и, по общему мнению, обеспечивало большую надежность аппарата. Однако многие так называемые «приборы безопасности» могут только принести вред, если их не проверить надлежащим образом. Не раз аквалангисты, случайно повернув кран в положение «включение» в самом начале погружения, обнаруживали, когда появлялась потребность в воздухе, что его более не осталось. Вот почему необходим манометр, дающий возможность постоянно следить за количеством воздуха в баллоне.
Стараясь не упасть на крутом склоне карьера, мы помогли друг другу надеть баллоны. Не всякий представляет, как много времени уходит на то, чтобы облачиться в гидрокомбинезон, надеть баллоны, закрепить ремни, как следует приладить ранец, нож, манометр, часы, пояс с грузом, надувной жилет. Мы отправились вместе с Ларри. На солнце гидрокостюмы нагрелись, и, оказавшись в прохладной воде, все почувствовали облегчение. Без труда опустились на глубину 10 метров, продув заложенные уши привычным движением. На глубине 12 метров вода стала заметно холоднее — около 45° по Фаренгейту. У Джо была с собой 16-миллиметровая кинокамера в новом боксе для подводных съемок, а нам с Ларри нужно было проверить камеру, взятую с «Калипсо». Погружались быстро, пожалуй, слишком быстро, так как взяли непомерно тяжелый балласт. У Джо, державшего в руках тяжелую киносъемочную камеру, дела были хуже, чем у нас. Мы заметили, как он промелькнул и исчез в черной туче ила и донных осадков, попробовал подвсплыть, но не смог: был чересчур тяжел. Теперь ни о каком фотографировании не могло быть и речи: вода стала довольно мутной. Мы с Ларри, переглянувшись, улыбнулись: Джо удалось отвязать пояс с грузом, и он начал подниматься на поверхность. Мы привыкли совершать погружения в океане, где вследствие солености воды плавучесть увеличивалась, и, надев слишком тяжелый груз, потеряли плавучесть. Вот почему аквалангисты, намереваясь опуститься на большую глубину, берут меньший груз, благодаря чему им приходится работать больше обыкновенного лишь близ поверхности. Мы поднялись на поверхность с некоторыми трудностями, но без паники.
Очутившись на берегу, сели завтракать. Пикник был в самом разгаре, когда подъехал какой-то мужчина. В нем я узнал фермера, которому принадлежал карьер и фруктовые сады по соседству. Он заявил, что нам придется тотчас же уехать: аквалангистам здесь запрещено нырять, потому что страховая компания не отвечает за несчастные случаи. Тогда на сцене появился Том Хортон, который умел убеждать людей. Он объяснил фермеру, кто мы такие, рассказал о программе «Вестингауза», об эксперименте с «Ныряющим блюдцем», об исследованиях Кусто и заверил его в том, что в нашем лице он видит опытных, искусных аквалангистов. Говорил до тех пор, пока у фермера от изумления глаза на лоб не вылезли.
Все, что Том говорил, было правдой, но он расписал нас всех почище торговца, расхваливающего свой товар. Напоследок, указав на Ларри, Том поведал фермеру о его службе на флоте в качестве специалиста по водолазному делу и с уважением в голосе произнес:
— У этого парня международное свидетельство водолаза!
Последняя фраза окончательно доконала фермера. Он раздобрился и позволил остаться, но поставил условие, чтобы мы не разрешали нырять здесь посторонним аквалангистам. Когда фермер уехал, все бросились поздравлять Тома. Хотя никакого «международного свидетельства» не существует, но фраза прозвучала внушительно, ничего не скажешь.
В течение следующей недели на западное побережье отправили последнее необходимое снаряжение. Собственные пожитки (их было немного) заранее сложили в фургоны, чтобы не заниматься этим в последнюю минуту. Мы с Джо решили захватить мопеды, предполагая взять их даже на судно, когда перекочуем в Мексику.
Во вторник, 1 октября, на побережье Мексиканского залива, главным образом в районе штата Луизиана, обрушился жестокий ураган, который повредил многие портовые сооружения. Из-за него пришлось задержать отплытие «Бэрч-Тайда» в Калифорнию. Теперь судно не могло прийти в Лонг-Бич вовремя. Фред Уиллет спешно договорился о фрахте «Хью-Тайда», судна поменьше, сроком на месяц. «Бэрч-Тайд» должны были отремонтировать, провести через Панамский канал и доставить к побережью Калифорнии к концу ноября. «Хью-Тайд» имел 30 метров в длину. Размеры судна были достаточными, поскольку в течение первого месяца мы рассчитывали производить погружения неподалеку от Ла-Хольи и могли поэтому обойтись без комфортабельных жилых фургонов. В кубрике судна, под палубой, помещался 21 человек.
Пока на побережье Мексиканского залива бушевал шторм, мы проверили имущество и выяснили, что осталось сделать очень немного, разве что нагрузить собственные автомобили. Джерри Бэрнетт уже отправился на запад, чтобы устроить свою жену, прежде чем он улетит во Францию. Ему предстояло сопровождать «Блюдце», которое должны были в конце октября доставить на транспортном самолете в Лонг-Бич.
Остальные же члены группы решили побывать в гостях кое у кого из коллег, которые, подобно нам, намеревались заняться подводными исследованиями. Мы договорились относительно того, чтобы ознакомиться в Коннектикуте с почти готовым «Алюминаутом» и с «Алвином», аппаратом поменьше, который проходил испытания в Вудс-Холс (штат Массачусетс).
«Алюминаут» был детищем компании «Рейнольдс-Интернэйшнл». Конструктор оказался смелым человеком: для корпуса длиной почти 15 метров он использовал массивные алюминиевые кольца, или секции. Лодка была построена в Гротоне (штат Коннектикут) компанией «Электрик Боут компани». Официальная церемония спуска состоялась в сентябре 1964 года, теперь же, в октябре, строители устраняли недоделки и устанавливали некоторые крупные и сложные навигационные и научные приборы и устройства. Рядом с гигантскими атомными подводными лодками «Алюминаут» выглядел бы малюткой. Но для нас, намеревавшихся использовать для своих работ «Ныряющее блюдце», не достигавшее в диаметре и трех метров, «Алюминаут» казался великаном. Его 86-тонный корпус возвышался над причалом, блестя в лучах неяркого послеполуденного солнца глянцевой голубой и красной краской. Привыкший к многочисленным посетителям, таскающим на подошвах грязь, дежурный механик выдал каждому из нас белый комбинезон и пару парусиновых туфель — такие надевают в цехах, работающих на космическую программу. Обойдя леса, мы подошли к носовой части аппарата. Носовая секция была снята. Мы друг за другом проникли внутрь через небольшой люк. Длинный коридор вел к слабо освещенной кормовой секций. Внутреннее помещение казалось больше 15 метров. Единственный подводный аппарат длиной 5,4 метра, на котором я до этого работал, имел 2,4-метровый прочный отсек. «Алюминаут» был буквально напичкан различного рода электронным, оборудованием. Там и здесь видны были техники, устанавливающие аппаратуру. Мы, разинув рты, разглядывали экраны телевизоров, приборы, перископы, пульты управления, удобное кресло для оператора, помпы, аккумуляторы, вентиляторы и контейнеры. Все это напоминало мастерски изготовленную декорацию для популярной телевизионной программы. «Алюминаут» появился на свет в результате тщательной конструкторской и исследовательской работы людей, которые набили себе руку на строительстве подводных лодок.