По такой же примерно грамоте король дарил и графства: «По просьбе [епископа Вормской церкви Бурхарда] и в знак его верной службы, а также по просьбе и ходатайству королевы Кунигунды уступаем ему графство в Вингартайба и, кроме того, бенефиций, которым владел граф Бобо (церковь с десятиной)»[336].
Объектом королевских пожалований являлось все то, что составляло предмет феодальной собственности и что давало право на получение феодальной ренты: чаще всего – земля и леса, в отдельных случаях – одни сервы или другие категории крепостных, во многих случаях иммунитетные привилегии и судебные права (судебный банн, графство, фогство), а иногда налоги и различного рода поборы, поступавшие до тех пор фиску[337], часто всякого рода регалии – рыночное право, пошлины, монетное право[338], а также право на эксплуатацию ископаемых и т. п.[339]. Это свидетельствует, что в распоряжении государственной власти находились многие объекты феодальной собственности, переход которых в частную собственность отдельных феодальных землевладельцев[340] совершался через посредство королевских дарений. Из этого также следует, что феодальная собственность и вотчинный строй с характерным для него соединением судебно-административной власти с землевладением оформились при активном содействии государства. Королевская власть прибрала к своим рукам неосвоенные народные земли и леса, а также большие земельные массивы в завоеванных странах и создала крупное домениальное землевладение еще до того, как образовались повсюду феодальные поземельные отношения.
Раздавая эти земли знати, государственная власть ускоряла образование частного феодального землевладения. Наряду с этим королевская власть выступала в роли распределителя феодальной земельной собственности между церковными учреждениями и светскими феодалами и между отдельными представителями класса феодальных землевладельцев.
То же происходило и с судебно-административной властью. Эта власть, имевшая своей целью принуждение и обуздание подвергаемых эксплуатации трудящихся, принадлежала сперва государственным органом и начала переходить в руки отдельных феодалов не раньше, чем последние успели собрать значительную земельную собственность и стали закрепощать крестьян-общинников и лишать их собственности. Передача судебно-административных прав вотчинникам помогла закрепощению и ускоряла формирование феодального строя. Вместе с тем она вооружала феодалов средствами принуждения крепостных к выполнению ими феодальных повинностей.
Пошлинные, рыночные и монетные права тоже принадлежали в раннефеодальном государстве королевской власти. Их превращение в предмет частной собственности отдельных феодалов происходило во многих случаях вследствие королевских пожалований.
Право на недра, а также и на клады[341] было унаследовано королевской властью от исторически предшествовавших ей общинных органов[342]. Все, что находилось под поверхностью земли, являлось в прежние времена собственностью всей общины. От короля это право переходило в результате пожалований к отдельным феодальным землевладельцам.
Такова основа пресловутого «отчуждения» королевских прав. Само это «отчуждение» являлось важнейшей функцией королевской власти. Своеобразием Германского государства было то, что монархия удерживала здесь долгое время принадлежавшие ей с раннефеодального периода прерогативы на присвоение прибавочного продукта отдельных групп крестьянства и что она располагала высшей судебной властью, простиравшейся отчасти на территории вотчин. Передача этих прав в руки отдельных феодальных землевладельцев служила для монархии средством политического влияния. Процесс отчуждения регалий затянулся на период свыше трех столетий и закончился полным истощением материальных и политических средств королевской власти.
Законодательные функции королевской власти
Характер законодательства и права. Законодательная власть, как впрочем и вся политическая власть в период феодальной раздробленности, не являлась функцией одной только монархии. Законодательствовали в той или иной мере все феодалы, располагавшие вотчинной властью над крепостным и зависимым населением. Король вместе со своими советниками из придворной и специально приглашаемой ко двору знати, а в важных случаях и с князьями всего государства, издавал законы по принципиальным вопросам социального и политического характера. Эти законы были обязательными для всех слоев населения на территории всего государства (общегосударственное право)[343].
Наряду с этим каждый вотчинник (в том числе и король, как вотчинник) вместе с его ближними вассалами и министериалами устанавливал правовые нормы для своих крепостных (familia); эти законы были обязательными на всей территории его вотчины (вотчинное право). Общегосударственное законодательство распространялось, таким образом, на все население страны, вотчинное – только на население данной вотчины. Каждая крупная вотчина имела свое особое вотчинное право.
Какое право было важнее, общегосударственное или вотчинное? На этот вопрос нельзя дать односложный ответ. Общегосударственное законодательство преследовало цель сохранения и укрепления основ существующего строя, вотчинное право было направлено непосредственно на принуждение и обуздание крепостных в данной вотчине. Оно обеспечивало реализацию политического господства каждым из его носителей. Анализ того и другого законодательства и права даст возможность представить это более конкретно. В настоящей работе мы остановимся только на общегосударственном законодательстве и праве[344].
Предварительно следует заметить, что в изданных германскими королями вместе с князьями государства законах мы найдем только немногие нормы действовавшего в тот период феодального государственного права. В качестве действующего права в Германии продолжало служить законодательство франкских королей и императоров[345]. Многие нормы права устанавливались в практике феодальной юрисдикции. Это обычное право, записанное позже в определенной системе в Зерцалах. В качестве судебного (уголовного) права продолжали действовать и в данный период еще некоторые нормы варварских правд (jus gentium).
Детальное изучение феодального права не входит в задачу настоящей работы. Мы коснемся только его основ и постараемся осветить поставленный выше вопрос о законодательных функциях королевской власти.
В период немецких Каролингов, когда формально еще признавалось единство империи, законы издавались в большинстве случаев на съездах королей всех трех частей распавшейся империи. На этих съездах, в присутствии знати трех государств[346] каждый из королей объявлял новые законодательные мероприятия для своего государства и все вместе договаривались о сохранении мира, согласовании своих политических мероприятий и обмене послами. Новые законодательные акты издавались в развитие капитуляриев Карла Великого и Людовика Благочестивого. Некоторые положения этих капитуляриев просто повторялись[347].
337
DK. I, 13, 19; DH. I, № 6: Вюрцбургской епископской церкви – одну десятую steora во Франконии и одну десятую дохода королевских фисков; DO. II, № 117, 118; DO. III, №61, 71 и др.
338
DO. III, № 312 Люттихской церкви: omnem districtum super villam Bumele ei super cuncta que ad eandem villam pertinent videlicet publicae rei subjecta, theloneum vero monetam et negocium generale fermentatae cervisiae. См. также DO. II, 99, 107, 112.
340
Подаренные королем земли и права составляли частную собственность получивших их лиц. То, что жаловалось во владение, оформлялось не посредством диплома, а посредством вассального обряда.
342
См. Ф. Энгельс. Марка – в книге «Крестьянская война в Германии», Госполитизд., 1952, стр. 118.
343
Ф. Керн отрицает наличие в средние века государственного права, считая, что в ту эпоху существовало только обычное право, охранять которое призвано было государство. В этом он видит коренное различие между средневековым и современным (буржуазным) государством, которое само творит право. (F. Kern. Recht und Verfassung im Mittelalter – Histor. Zeitschrift, 1919, Bd. 120, Ht. I, S. 49). To же утверждал и P. Зом (R. Sohm. Die frankische Reichs– und Gerichtsverfassung, Weimar, 1911, S. XIII ff.). Эта точка зрения неправильна даже с юридической стороны, т. к. известно, что «обычное право» было вместе с тем и государственным правом. Во Франкском государстве обычное варварское право было записано но повелению государственной власти и действовало как государственное право, дополняемое и развиваемое в специальных королевских капитуляриях. То же можно сказать и о феодальном праве в Германии в изучаемый период. Нормы обычного права, поскольку они относились к делам общегосударственного характера, действовали как нормы государственного права. «Охрана права», в чем Керн видит призвание средневекового государства, одинаково свойственна и современному буржуазному государству.
344
О вотчинном праве см. Н. Ф. Колесницкий. Эволюция раннефеодального областного и местного государственного устройства и рост вотчинной власти в Германии в IX – первой пол. XII в. – «Средние века», вып. IX, 1957, стр. 179 и сл.
345
В законодательных актах на эти постановления содержатся прямые ссылки: Capitui. II, р. 157, § 5 (860); ut vos et ceteri homines fideles nostri talem legem et rectitudinem... habeatis, sicut antecessoris vestri tempore antecessorum nostrorum habuerunt; Constit. I, p. 17 (951): nec non capitularium pretedentium regum institutis coram postitis; DK. II, № 130. (1028).
346
К ней обращены слова немецкого короля: ut vos et ceteri homines fideles nostri – Capit. II, p. 157, § 5.
347
Так, например, о запрещении притеснять бедных – Capit. II, р. 180, § 17, 38; о борьбе с разбоем и заговорами – Capit. II, р. 156, § 8 и пр.