Читать онлайн "Исследование по истории феодального государства в Германии (IX – первая половина XII века)" - Колесницкий Николай Филиппович - RuLit

Данные об управлении хозяйством королевских поместий весьма скудны. В общих чертах его организация выглядела следующим образом: домениальным хозяйством заведывали придворные министериалы – камерарий[473], стольник и чашник. Об управляющих поместьями типа judices Карла Великого ничего не слышно. По всей вероятности, во главе отдельных крупных владений стояли отдельные камерарии[474]; отдельными поместьями и дворами ведали королевские виллики (данных о них не имеется); юридическими и судебными делами в королевских владениях ведали королевские фогты. Сведения об этих фогтах встречаются уже в IX в.[475]. По данным X в., королевские фогты, как и церковные, оформляли юридические сделки с землей. Так, обмен землями домена и Мемлебенского аббатства в 992 г. производился per manu королевского фогта Сигиберта и монастырского фогта графа Лиутгера[476]. Дарение Оттоном III земли Магдебургской архиепископской церкви тоже производилось через посредство королевского фогта[477].

В XI в. деление домениальных владений на фогтства стало более распространенным. Крупными владениями в Саксонии в Баварии ведали королевские фогты[478].

Судили и наказывали крепостных фиска королевские фогты и министериалы. В некоторых иммунитетных грамотах имеются косвенные указания на то, что судебную и фискальную власть над населением фиска, в том числе и над сервами, осуществляли органы публичной государственной власти[479]. Имеются и более прямые указания на то, что чинш с фискалинов в X в. взимали графы и другие представители государственной власти. Так, Оттон II, передавая монастырю своих чиншевиков, запретил графу и прочим представителям публичной власти собирать с них чинш, который они прежде взимали для короля[480]. Конрад II передал Лоршскому аббатству все свои права на манципиев одного королевского двора и запретил при этом графу и его подчиненным осуществлять в отношении этих манципиев ту судебную, административную и фискальную власть, которую они имели до того времени[481].

Но из всего этого еще не следует, что функции графа сводились только к управлению фискалинами, или что все фискалины находились под юрисдикцией графов. Фискалинами графы занимались наряду с прочими делами. Они в данном случае выполняли в отношении королевских крепостных роль фогтов. Из этого можно заключить, что королевское фогство не являлось повсеместным; судебные функции фогтов отчасти выполняли графы, не получившие специально фогтских полномочий.

Королевские леса. Важнейшую прерогативу монархии в Германии в изучаемый период составлял королевский банн на огромные лесные пространства. Крупные лесные массивы, принадлежавшие в дофеодальную эпоху областным и сотенным маркам, перешли в период оформления феодальных отношений в собственность королевской власти. Правда, эксплуатация этих массивов в условиях того времени большого хозяйственного эффекта не давала, но все же собственность на леса являлась важным экономическим и политическим средством в руках монархии. Лесные массивы использовались прежде всего для охоты[482]. Это видно из того, что при отчуждении (частичном или полном) собственность и на лесное пространство говорится в первую очередь о праве охоты. Право на дичь (Wildbann) весьма часто отчуждалось само по себе[483]. Оно даже вошло в «формулу принадлежности»[484]. О других способах эксплуатации леса при этом даже не упоминалось. Иногда в дипломах о передаче права на дичь указывалось, на какую именно дичь разрешалось охотиться[485]. Охота на крупную дичь считалась наибольшей привилегией.

Далее, лес использовался для топливного и строительного материала, а также в качестве пастбищ. За пользование дровами и пастбищами с населения взимались оброки, десятины и т. п.[486].

Лесные массивы использовались также для раскорчевки (sub novalia, Rodung), разработки и посадки леса[487]. В королевских грамотах на дарение лесов эта цель фигурирует меньше всего; поэтому нет никаких оснований утверждать, что королевские дарения лесов и пустующих земель вообще преследовали цель их освоения и культивации, как это делает, например, Босль[488].

Так обстоит дело с домениальным землевладением. Несмотря на его весьма солидные размеры, оно не могло удовлетворить даже насущных нужд королевского двора. Имеются многочисленные свидетельства того, что король терпел нужду, что его казна хронически переживала дефицит.

Церковные сервиции. Большое значение для королевского двора приобретали епископские и монастырские сервиции. Получение готовых сервиций не требовало забот об организации домениального хозяйства. Но оно тоже не обходилось королю даром. За сервиции приходилось раздавать прелатам земельные дарения и регалии на получение различного рода доходов[489], так что в конечном счете прелаты выигрывали больше короля.

Обязанность давать королю сервиции распространялась прежде всего на «собственные церкви» королевской фамилии и на имперские церкви (Reichskirchen). В этих сервициях реализовалось право собственности монархии на переданные во владение церквей земли и доходы. Но поскольку все епископства и все крупные аббатства получали от короля земельные вклады и регалии, то сервиции распространялись в том или ином размере на значительное большинство церковных учреждений. Сервиции давались епископами и аббатами во время пребывания короля в их диоцезах и резиденциях. Из маршрута передвижений (itinrar) Генриха IV[490] видно, что король проводил в епископских резиденциях больше времени, чем в собственных владениях (в епископских городах он был 203 раза, а в собственных поместьях – 89 раз). Следовательно, на епископства и аббатства ложилась не меньшая тяжесть содержания королевского двора, чем на собственные королевские домены. Другое дело, что прелаты старались всячески увильнуть от выполнения этих сервиций, и у короля не было надежных средств заставить их выполнять последние.

Точных данных о сервициях епископов и аббатов королю не имеется. Есть сведения только о повинностях некоторых аббатств. Так, аббатисса монастыря Ремиремонт (Мозель) обязана была поставлять Генриху IV во время его пребывания в Меце или Туле следующую сервицию: 80 мод. пшеницы, 400 мод. овса, 60 свиней, 20 коров, 4 откормленных быков, 4 откормленных боровов, 400 цыплят, яйца, молоко, сыр, рыбу, перец (12 ф.), 6 подвод вина и 5 бочек напитка (medonis). Для обеспечения всей этой королевской сервиции аббатство обязано было выделить 700 мансов, то есть половину своих владений[491]. В подложной грамоте, составленной, по всей вероятности, в монастыре, говорится, что эта сервиция дается аббатиссой в том случае, если она обратится к королю с какой-либо просьбой и если король разрешит эту просьбу. Эта оговорка придумана, видимо, с целью ограничить притязания короля; но она как нельзя лучше характеризует средства воздействия короля на прелатов с целью получения сервиций: не дающему сервиций король отказывал в просьбах, касающихся умножения церковных владений.