С разложением племенных областей и с успехами процесса ассимиляции их населения в единой немецкой народности, племенные герцогства исчезали. Однако герцогства как составные части Германского государства продолжали существовать. Оставалась власть герцогов, осуществлявшая определенные военные, судебные и административные функции в данной области[808].
Но теперь герцог был уже не племенным князем, а просто крупнейшим династом вотчинником. Некоторые племенные герцогства, сохраняя свои старые названия, превратились фактически в крупнейшие территориальные княжества (Бавария, Саксония).
Разложение системы областных графств. Если герцогства представляли старинные племенные княжества, которые королевская власть стремилась превратить в административные области в рамках общей государственной организации, то графства являлись с самого начала судебно-административными округами, созданными для нужд этой общей государственной организации. Территориальной основой графств служили старинные германские области – Gau.
Во Франкском государстве существовала система областных графств. Эта система сохранялась некоторое время и в Германском государстве. Графы были должностными лицами государства, а графства – судебно-административными округами, в которых графы исполняли свои функции. К концу X в. эта система областных графств в основном уже разложилась. Графства из сплошных судебно-административных округов превратились в территориальные комплексы и отдельные пункты, над которыми еще сохранялась судебная и фискальная власть графов или отдельная от вотчинной графская юрисдикция; графы из государственных должностных лиц стали наследственными владетелями. Этот процесс разложения системы областных графств, основанных на административно-должностном принципе, протекал не равномерно и не с одинаковой интенсивностью на всей территории Германского государства. На Нижнем Рейне он совершался значительно интенсивнее, чем, например, в Баварии и в других восточных областях. Королевская власть временами проявляла стремление задержать разложение системы должностных графств. Так, например, Конрад II внушал графам, что они являются должностными лицами государства, «которым поручено управление провинциями»[809]. Генрих III тоже проявлял подобное отношение к графам. Однако, это не могло помешать разложению старой системы графств, которое было таким же закономерным явлением, как и рост частного феодального землевладения и усиление вотчинной власти. Причина упадка и разложения старой системы графств состояла в том, что графу как должностному лицу государства было уже некем управлять, некого судить. Свободное крестьянское население, находившееся прежде в государственном подданстве и под юрисдикцией графа, стало крепостным и оказалось под юрисдикцией вотчинника-иммуниста. Графу это население стало или совсем неподсудным, или зависело от его судебной власти в самой минимальной степени.
Но дело было не только в этом: сама графская власть становилась вотчинной, и граф осуществлял эту власть не от имени государства, а от своего собственного имени. Графские функции становились владельческими правами графа, а фискальные поступления от реализации этих прав – его собственностью. При таком положении вещей было вполне естественным стремление крупных феодальных землевладельцев завладеть графствами (т. е. графскими правами) для увеличения своей феодальной собственности и вотчинной власти. Столь же естественной была и раздача королем «графств» (графских прав) церковным и светским феодалам.
Разложение системы областных графств как государственных судебно-административных округов, будучи обусловлено ростом феодального землевладения и вотчинной власти, само являлось в некотором смысле источником дальнейшего развития этой власти и превращения ее в территориальную власть. Приобретение крупными землевладельцами графских прав над территорией своих вотчинных владений, и тем более над территорией, выходившей за пределы этих владений, делало их прямыми или верховными собственниками всей данной территории, не знающими над собой никакой другой власти, кроме номинальной власти короля – их феодального сюзерена, и превращало их тем самым в территориальных князей.
В такой именно, а не в иной связи находился процесс образования территориальных княжеств с разложением системы областных графств как государственных судебно-административных округов[810].
Раньше областных графств разложилась государственная сотенная организация. Ее поглотила вотчинная власть посредством присвоения низшей (сотенной) юрисдикции.
Рост вотчинной власти. Существо изменения государственного устройства при переходе от раннего феодализма к феодальной раздробленности заключалось в том, что политическая, судебная и военная власть от государственных публичных органов переходила к органам частной вотчинной власти, а сами государственные публичные органы приобретали частно-вотчинный характер. Однако при этом не разрушалась до конца сложившаяся прежде единая государственная организация. Государственные образования раннефеодального периода, как и лежавшие в их основе территориальные общности, продолжали существовать. Изменилась только их политическая структура: место государственных судебно-административных областей, округов и местных общин (сотен, деревень), которые строились на базе догосударственной территориальной организации, заняли вотчины, образовавшиеся на основе феодального землевладения. Вотчины, которые располагали властью над населением в силу его поземельной и личной зависимости, увеличивали все более свои судебные, полицейские, фискальные и военные права посредством получения королевских иммунитетных пожалований и полномочий или просто в явочном порядке и принимали на себя функции государственных областных и местных подразделений в сохранившейся общей государственной организации.
Вотчинная власть не являлась порождением IX – X вв. Она существовала и раньше; она была всюду, где только имелась собственность на людей. Власть господина над рабами, литами и колонами в раннефеодальном франкском государстве VI – VIII вв. была не менее полной, чем власть над ними в X – XI вв. Но в тот период в обществе было еще много свободного населения, не знавшего над собой никакой частной власти и подчинявшегося только государственным публичным органам. Прямая государственная зависимость основной массы населения и составляла основу существования всей системы раннефеодальной государственной организации.
С втягиванием патриархально свободного крестьянства в производственные отношения феодального общества и с закрепощением свободной крестьянской личности почти вся полнота власти над трудящимся населением перешла от государственных органов к органам вотчинной власти феодальных землевладельцев. В связи с этим пришла в упадок раннефеодальная государственная организация с ее публичной политической и судебной властью и соответственно усилилось могущество крупных феодальных вотчин.
Однако, вотчинная власть феодальных землевладельцев даже в отношении лично крепостного населения не была полной и безраздельной; высшая юрисдикция и некоторая доля фискальных поступлений с крепостных принадлежали так или иначе органам общегосударственной власти.
В условиях сложившегося феодального строя с натуральным характером хозяйства (в Германии – период с X по XII в.) вотчинные органы осуществляли почти всю власть по непосредственному принуждению и обузданию крестьян. Каждый крупный феодальный собственник имел в своем распоряжении аппарат принуждения из министериалов и вассалов, вполне достаточный, чтобы заставить крепостных выполнять феодальные повинности и чтобы подавить сопротивление крестьян феодальной эксплуатации. При таких условиях обращаться за помощью к королю и его общегосударственным принудительным органам у вотчинников не было особой надобности. Полученный от короля иммунитет или присвоенная самочинно высшая юрисдикция делали вотчинную власть вполне способной выполнять государственные функции. За общегосударственными органами оставались при этом функции арбитра в столкновениях между феодальными землевладельцами и оказание помощи феодалам в тех случаях, когда сопротивление крестьян не могло быть подавлено силами отдельных вотчинников.
810
Сторонники публично-правовой концепции феодального государства в лице Г. Белова и др. утверждали, что присвоение крупными вотчинниками графской юрисдикции (вследствие королевских раздач) было основным источником и основной предпосылкой образования территориальных княжеств (см. G. Below. Territorium und Stadt, Munchen, 1923, S. I. f.).