— О! — сказала Саси.
Дополнительной функцией ошейника является то, что он позволяет по-разному связывать рабыню. Например, при помощи ошейника можно легко связать рабыне руки перед грудью, а можно прикрутить их прямо к шее. В ошейниках удобно связывать рабынь в большие связки. Иногда к ошейнику привязывают ноги рабыни, при этом узел, разумеется, должен находиться не на горле. Гориане связывают рабынь не для того, чтобы их удушить.
Я посмотрел на застывшую в покорной позе девушку. Думаю, если бы ей позволили отвечать честно, то на вопрос, нравится ли ей быть рабыней, она бы ответила отрицательно. А может, еще бы и разрыдалась. Между тем в том, как она опустилась на колени, уже просматривалось мастерство. Она непроизвольно вывернула бедра, оттянула пальчики и прогнула спинку. Никто ее этому не учил.
— Я тебе нравлюсь, господин? — спросила Саси.
— Нравишься, — ответил я. — Особенно после ванны.
— О господин! — воскликнула она. В первый же день после выхода из Порт-Кара я долго отмывал ее со щеткой в морской воде.
— Когда ты последний раз принимала ванну? — спросил я ее тогда.
— Год назад какая-то девчонка столкнула меня в канал. Господин брезгливый?
— В принципе нет, — ответил я, — но теперь тебе придется жить в чистоте. Ты больше не свободная женщина.
— Да, господин, — кивнула она. Саси знала, что рабыни отличаются от свободных женщин чистоплотностью, здоровьем и соблюдением правил гигиены. Неудивительно, они должны постоянно нравиться мужчинам.
Вчера блондинке в первый раз разрешили пройтись по палубе. Я подошел к ней, и она тут же опустилась на колени. Все правильно, перед ней был свободный мужчина. Я постоял над ней, она потупилась; на какое-то мгновение мне показалось, что она хочет показать мне ладони, но потом она плотно прижала их к бедрам. Я улыбнулся. В ней просыпалась женщина.
Позже я увидел ее возле главной мачты. Подойдя к мачте, я разглядел на ней царапины от ногтей.
— Мне лично нравится тренировка мехом, — сказала Саси, откусывая кусок лармы.
Блондинка застыла в позе рабыни для наслаждений. Преподаватель, судя по всему, о ней начисто забыл.
— Просто тебе не нравится, когда тебя бьют кнутом, — сказал я.
— Может, и так, — рассмеялась рабыня. — Если я буду все делать правильно, ты же не станешь меня бить? — лукаво спросила она.
— Посмотрим, — уклончиво ответил я.
— О, — произнесла она и задумалась.
Иногда Саси тренировалась вместе с белокурой варваркой. Улафи против этого не возражал. Более того, он сам предложил совместные занятия и даже не потребовал с меня дополнительной платы. С другой стороны, я тоже не стал брать с него денег за то, что моя рабыня занимается с варваркой горианским языком.
Уроженка Гора, Саси давно обогнала блондинку по всем невольничьим показателям. В принципе не было никакого смысла тренировать их вместе. Варварка до сих пор нуждалась в базовой подготовке.
Вспомнив о своих преподавательских обязанностях, Шока подкрался со стороны и резко крикнул:
— Бара!
Девушка стремительно исполнила команду.
— Сула! Налу! Леча! Сула! Бара! Наду! — Оставив девушку в этой позе, Шока снова удалился.
— Неплохо, — пробормотала Саси, пережевывая ларму.
— Да, — кивнул я. Несмотря на то что Саси заметно опережала белокурую дикарку, я был уверен, что та со временем ее догонит, а может, и превзойдет. Блондинка обладала завидным потенциалом.
Шока без предупреждения хлестанул ее плетью. Девушка не изменила позы, но задохнулась от обиды. Она не могла понять, за что ее ударили. С другой стороны, чтобы ударить рабыню, не требуется особых оснований. Шока рывком поднял ее за волосы и отвел к клетке.
— Можно мне сказать, господин? — произнесла она.
— Говори.
— За что ты меня ударил?
— Целуй ноги, — приказал Шока. Исполнив приказ, девушка вопросительно посмотрела на офицера.
— Потому, что мне так захотелось, — сказал он.
— Да, господин.
— В клетку.
— Да, господин.
Спустя несколько секунд он запер решетку и ушел. Рабыня опустилась на пол. Я заметил, что она смотрит в мою сторону. Затем она медленно подняла вверх ноги. В клетке было очень тесно.
— Господин, — обратилась ко мне Саси.
— Да?
— Если я буду очень хорошей, мне позволят иметь платье?
— Может быть.
— Оно тебе очень понравится. К тому же у меня будет что снять перед тобой.
— А мне будет что с тебя сорвать, — добавил я. Она улыбнулась.
— Тебе очень идет ошейник, — сказал я. — Похоже, ты в нем и родилась.
— В некотором смысле так и было, — произнесла она.
— Не понял?
— Я женщина, — ответила она, откусывая ларму.
— Зачем тебе надо в Шенди? — спросил меня Улафи. Был поздний вечер. Я, по своему обыкновению, стоял у бортика и смотрел на воду.
— Никогда там не был, — ответил я.
— Ты не кузнец, — сказал он.
— Вот как? — Я удивленно поднял брови.
— Может быть, ты знаешь Чунгу?
— Который сейчас на вахте? — уточнил я.
— Да, его.
— В лицо знаю, — сказал я. Это был тот самый матрос, который обогнал меня по пути к верфи Красного Урта. Потом я видел его в помещении претора.
— Прежде чем объявили общую тревогу по случаю побега рабыни, мы предприняли собственные меры розыска, — сказал Улафи. — Мы были уверены, что без труда поймаем ее в первые же несколько минут.
— Правильно, — кивнул я.
— На варварке не было никакой одежды. Куда бы она от нас делась?
— Все правильно, — еще раз кивнул я.
— И тем не менее она скрылась, — сказал Улафи. — Она оказалась умнее.
— И это верно, — согласился я. Девчонка утащила лохмотья бродяжки и затерялась среди самок уртов. Я не сомневался, что мы имеем дело с очень умной девушкой. Теперь, когда она стала рабыней, ее ум должен послужить во благо хозяев.
— Мы очень не хотели беспокоить претора.
— Прекрасно тебя понимаю, — сказал я. — Человеку из Шенди, тем более капитану, не к лицу поднимать шум из-за пропавшей рабыни.
— Может, ты хочешь, чтобы тебя выбросили за борт? — неожиданно разозлился Улафи. — По-твоему, другому человеку это было бы к лицу?
— Разумеется, нет, капитан. Не сердись, — ответил я.
— К тому времени, как объявили общую тревогу, мы уже перерыли полгорода. Один из моих людей, Чунгу, искал беглянку в районе канала Рим. Он видел, как человек в одежде кузнеца связал двух разбойников, мужчину и женщину, которые попытались на него напасть. По его словам, он проделал это с ловкостью, которой трудно было бы ожидать от кузнеца. Потом он задержался. Ненадолго. Ровно настолько, чтобы привести девчонку в чувство, изнасиловать ее и привязать к мужчине.
— Неужели? — с любопытством произнес я.
— После того как сыграли тревогу, Чунгу вернулся на корабль. Так вот, — раздельно произнес Улафи. — Человек в одежде кузнеца — это ты.
— Правильно.
— Я видел также, какими узлами были связаны разбойники, — продолжал капитан. — Кузнецы таких узлов не знают. Это узлы воина.
— Может быть, — пожал я плечами.
— Зачем тебе нужно в Шенди?
— Если ты знал, что я не кузнец, — улыбнулся я, — почему ты доверил мне клеймить рабыню?
— Хотел посмотреть, как ты будешь выкручиваться, — ответил Улафи.
— А вдруг бы я поставил плохое клеймо?
— Клеймо вышло отличное, — заметил Улафи.
— Вот видишь! Значит, я все-таки кузнец.
— Неправда, — покачал он головой. — Я окончательно убедился, что ты — воин. Я же вижу, как ты ходишь, как следишь за собой, как смотришь и слушаешь.
Я взглянул на море. Все три луны уже взошли. Мирно поблескивали волны.
— Для тебя было важно покинуть Порт-Кар вовремя? — спросил Улафи.
— Возможно, — уклончиво ответил я.
— Зачем тебе надо в Шенди?
— Разве там нельзя хорошо заработать?
— В Шенди, — сказал Улафи, — можно заработать целое состояние. А можно и свою смерть.