— Разве рабыни из таверны пьют за одним столом с хозяевами?
— Ну конечно нет, — рассмеялась темноволосая.
— Тебя могут за это выпороть, — предупредил Мсалити.
— Я знаю, — сказала она и отошла в угол комнаты, где лежала одежда.
— Не одевайся, — остановил ее Мсалити.
— Почему?
— Встань на колени. Вон туда. — Он показал на пол в ярде от стола.
— Зачем?
— Становись, тебе говорят!
Она недоуменно опустилась на колени. Примерно на таком расстоянии всегда сидят рабыни из таверны — достаточно близко, чтобы броситься исполнять малейшую прихоть мужчины, и достаточно далеко, чтобы не мозолить ему глаза.
— Вот видишь, — сказала мне темноволосая. — Меня хорошо подготовили.
— Вижу, — кивнул я.
— Между прочим, — заметил Мсалити, — никто не разрешал тебе открывать рот.
Она недоуменно на него посмотрела.
— Тебя могут за это выпороть.
— Конечно, — рассмеялась девушка и посмотрела на стоящую в углу на коленях блондинку. Лицо дикарки по-прежнему закрывала повязка. Тонкие лодыжки были перетянуты веревкой.
— Ну что, не пора ли отстегать тебя плетью? — спросила темноволосая девушка.
— Нет, — ответил Мсалити.
— Мне показалось, что ты сказал, будто кнут нам еще пригодится.
— Это верно, — кивнул Мсалити.
— Ты сам собираешься ее выпороть?
— Нет.
— Тогда я ничего не понимаю, — произнесла девушка.
— Не пора ли тебе, красавица, возвращаться в таверну Пембе? — спросил он.
— Ни за что! — решительно ответила Эвелина. — Мне сказали, что это был мой последний вечер.
— Пожалуй, — согласился он. — Сегодня, однако, состоится твой первый вечер настоящей работы.
— Ну хватит, — решительно произнесла темноволосая, поднялась на ноги и направилась в соседнюю комнату. Выход ей преградили огромные аскари.
Она резко повернулась к нам и отрывисто произнесла:
— Сейчас же отдайте мне ключ. Я хочу снять эту гадость. — Эвелина с негодованием дернула за ошейник.
— Ключ у меня, — сказал Мсалити и вытащил ключ из кармана тоги.
— Вот как? — Девушка сделала несколько шагов к столу, но он остановил ее резким выкриком:
— Стоять! Кто разрешил приближаться? Она растерянно посмотрела на меня.
— На колени! — рявкнул Мсалити.
— Я ничего не понимаю, — пробормотала Эвелина.
— На колени! — крикнул Мсалити. Я отметил, что он повторил команду. Настоящие хозяева никогда не повторяют своих команд.
Девушка медленно опустилась на колени.
— Я ничего не понимаю, — повторила она.
Не думаю, чтобы она была бестолковой. Просто земное сознание не могло смириться с мыслью о том, что ее могут вот так просто перевести в другую категорию.
— Отдайте мне ключ, — взмолилась она.
— Чей на тебе ошейник? — спросил Мсалити.
— Пембе, конечно, — ответила девушка.
— Что ты хочешь с ним сделать?
— Снять, что еще?
— Но это ошейник Пембе, — напомнил он.
— Ну и что?
— А то, что только он решает, когда снять и когда надевать этот ошейник.
— Вы что, с ума посходили? — завизжала Эвелина.
— Неужели в твоем бывшем мире все женщины такие тупые? — удивился Мсалити.
— Что значит «в бывшем мире»? — возмущенно воскликнула она.
— Именно то, что я сказал, — спокойно ответил Мсалити. — В том мире, который ты раньше считала своим. Теперь, я надеюсь, ты поняла, что твой мир — Гор, и кроме Гора для тебя не существует других миров.
— Нет! — завизжала она.
— Ты горианская рабыня, — произнес Мсалити.
— Нет! Нет! — закричала девушка. Она вскочила и бросилась к дверям, но один из аскари схватил ее за руку и швырнул на пол посередине комнаты.
— Вы шутите! — испуганно прошептала она.
— Да нет, — усмехнулся Мсалити. — С чего ты взяла?
— Снимите это! Немедленно! — закричала девушка, дергая за ошейник.
— Зачем? — пожал плечами Мсалити, потом повернулся к аскари и что-то быстро сказал им на неведомом мне языке.
Они тут же схватили девушку, оттащили ее к стене, связали руки за спиной и привязали ее к кольцу возле двери. Мсалити медленно выбрался из-за стола и подкинул в руке хлыст.
— Я не рабыня! — крикнула Эвелина, оглядываясь на него через плечо.
— Ты стала рабыней в тот самый момент, когда тебя заклеймили, — сказал он. — Неужели это так трудно понять?
— Нет! Нет! — закричала девушка. — Я же хорошо вам служила! — неожиданно добавила она.
— Неплохо, но больше в тебе нужды нет.
— Я старалась!
— Естественно, — кивнул он. — Рабыня должна изо всех сил стараться угодить своим хозяевам.
— Я ваша коллега! — выкрикнула она.
— Ты всегда была рабыней, дура!
— Об этом узнает ваше начальство! — с угрозой крикнула Эвелина.
— Действительно дура, — сплюнул Мсалити. — Неужели ты думаешь, что я не согласовываю с ними свои действия? Неужели еще не понятно, что таких идиоток, как ты, привозят сюда только для того, чтобы надеть на вас ошейник?
— Нет! — плакала девушка. — Нет! Нет! Он подошел к ней и встал за ее спиной с хлыстом в руках.
— Шаба! — крикнула она.
— В ваших услугах действительно больше нет нужды, дорогая, — произнес Шаба.
— Нет! — кричала она. — Нет!
— Послушай, рабыня, — произнес Мсалити. — Ты долго испытывала мое терпение. Теперь ему подошел конец. Не будем говорить о бесчисленных ошибках, которые ты совершила в прошлом. Коснемся лишь самых последних. Буквально несколько мгновений назад ты прикоснулась к кружке, которая стояла на столе хозяев, как к своей собственной. Если бы тебя вовремя не остановили, ты бы не задумываясь из нее выпила. Кроме того, ты говорила, не спросив на то разрешения. Несколько раз мне пришлось повторять для тебя команду. И последнее. Буквально сейчас ты посмела обратиться к свободному человеку по имени.
— Мсалити! — взмолилась темноволосая.
— Ну вот, — сокрушенно произнес он. — До чего же бестолковая рабыня. Ей только что сделали замечание, а она повторяет ошибку.
— Ты не осмелишься меня ударить!
— Помнишь, я тебе говорил, что хлыст нам еще пригодится? — усмехнулся Мсалити. — А ты мне ответила, что будешь ждать этого момента?
— Не бей меня, — заплакала девушка.
— Приготовься к тому, что тебя как следует выпорют, рабыня, — строго произнес он.
— Я не боюсь кнута, — ответила девушка.
— А тебя когда-нибудь им били? — поинтересовался Мсалити.
— Нет, — призналась она.
— Тебе не понравится это ощущение.
— Я не из тех потаскух, которые при первом же прикосновении плетки начинают лизать ноги мужчинам, — гордо ответила темноволосая.
— Поговорим после того, как ты отведаешь кнута, — проворчал Мсалити.
Девушка напряглась, ожидая удара. Вцепившиеся в кольцо пальцы побелели. В следующее мгновение пятихвостый горианский кнут опустился на тело. Я видел, как исказилось ее лицо. Она зажмурилась, из-под ресниц закапали слезы. Она до сих пор не могла поверить, что это случилось.
— Нет, — шептала девушка, — этого не может быть.
Со вторым ударом Мсалити не торопился. Он хорошо знал кнут. Он выждал несколько ин, чтобы до нее дошла боль от первого удара.
Зато когда он хлестнул второй раз, девушка завизжала от боли и ужаса, пальцы ее разжались, и она ткнулась лицом в стену. Теперь по ее телу текли две волны боли, накатываясь и усиливая друг друга. Второй удар попал в резонанс первому и оказался в сотни раз больнее.
— Не надо! — закричала она. — Хватит! Я сделаю все, что вы потребуете!
Тогда Мсалити приступил к порке.
— Не надо, господин! — вопила она, извиваясь на кольце.
Сама по себе порка не была жестокой. Другое дело, Мсалити исполнил ее мастерски. Девчонка действительно прочувствовала кнут.
— Пощади меня, господин! — плакала она.
После десяти или двенадцати ударов Мсалити опустил кнут и что-то сказал аскари. Те отвязали девушку, и она повалилась на пол.
— К ногам! — приказал Мсалити. Эвелина подползла к его ногам.