— Стелла, дорогая, почему бы тебе не побегать и не поиграть где-нибудь какое-то время? Мне нужно кое-что обсудить с моим братом наедине.
Тётя Агата всегда называла Феликса «мой брат». Никогда «твой отец». Стелла пожала плечами и спрыгнула со стула, как будто она вовсе не возражала и у неё в любом случае имелись дела поважнее. Но раз тётя Агата хочет поговорить с Феликсом «наедине», это может означать только одно — она хочет поговорить о Стелле. И как любой уважающий себя ребёнок, Стелла намеревалась подслушать любой разговор, который касался ее.
Поэтому она вернулась в дом тем же путем, что пришла в оранжерею, схватила свой плащ, вышла на улицу, обогнула дом и подошла к зефирному кусту, росшему у оранжереи. Это был не очень большой кустарник, но довольно развесистый, чтобы скрыть её от посторонних глаз. Поэтому она подобрала юбки, присела как можно ниже в снег и замерла. Оттуда, сквозь листья и распушенные розовые зефирки было прекрасно видно тётю Агату и Феликса, и, что немаловажно, довольно отчетливо слышно каждое сказанное ими слово.
— Серьёзно, Феликс, это слишком! — недовольно воскликнула тётя Агата. — Летучие мыши в колокольне, динозавры в оранжерее, феи в лесу… когда же все это кончится?
— Агата, прошу тебя, — ответил Феликс. — В колокольне нет летучих мышей. Если честно, даже не представляю, что ты подразумеваешь под колокольней, но заверяю тебя их там нет. Они живут в курительной. Раньше они предпочитали жить в библиотеке, но после ссоры с книжными червями…
— О, да плевать мне на летучих мышей! — нетерпелива прервала брата Агата, что Стелла сочла довольно грубым, учитывая, что именно она воспитывала летучих мышей. — Меня интересует судьба этой девочки.
— Под этой девочкой, — тихо произнес Феликс, — ты должно быть, подразумеваешь мою дочь, Стеллу?
— Феликс, будь серёезен. Она не твоя дочь. Она тебе не родная.
Феликс резко встал. Он молчал. Стелла сразу же узнала наступившую характерную паузу: он считал про себя до десяти. Феликс как-то объяснил ей, что нужно считать до десяти, если боишься, что разозлишься на человека. Но Стелла редко видела, чтобы он на кого-то злился. На самом деле, похоже, тётя Агата была единственным человеком, которому удавалось испортить его привычно весёлое настроение.
— Она моя дочь, — наконец произнес Феликс. — Во всех смыслах этого слова.
— Слушай, я нарочно приехала так рано, чтобы серьезно поговорить с тобой о том, что ты собираешься делать с ней дальше. Она же не будет ребёнком вечно. Что будет, когда она вырастет? Она же не может жить здесь бесконечно!
Феликс взял лейку из ящика со льдом и преспокойно принялся поливать Милдред, которая всё ещё радостно плескалась в миске с хлопьями, свежим молоком.
— И что бы ты посоветовала, Агата?
— Что ж, у меня замечательные новости, Феликс. По правде говоря, я решила проблему. — Перо на шляпе тёти Агаты дернулось, когда женщина поднялась из-за стола. — Я обеспечила Стелле место в школе для юных леди.
Феликс поставил лейку на землю.
— Но Стелла уже ходит в местную школу. И я слежу за её образованием, к тому же…
Тетя Агата ткнула в него пальцем:
— Ты забил ей голову всякой ерундой, которой понабрался из книг. Стелле нужно научиться полезным вещам. Ей нужно научиться шить и носить платья так, чтобы не испортить его в течение пяти секунд.
Стелла непроизвольно опустила виноватый взгляд на своё нарядное платье. От её взгляда не укрылось, что Бастер когтями оставил несколько затяжек на подоле в том месте, где он сидел у неё на коленях, а нижняя юбка намокла из-за снега и выглядела довольно потрепанной. Похоже Бастер еще и заляпал слюной ткань. Стелла вздохнула. Карликовые тираннозавры склоны пускать слюни, и порой очень обильно, в особенности, когда поблизости сладости.
— В пансионе для юных леди её научат петь и рисовать, — продолжила тётя Агата. — Она поймет наконец, что никуда не годится для девочки дни напролет скакать на единороге и копаться в пыльных старых картах. Ей исправят осанку. Девушки там ежедневно ходят по часу с книгами на головах, спускаясь и поднимаясь по лестницам.
Феликс изумленно уставился на неё.
— Серьёзно? Прямо так и ходят?
Тётя Агата выразительно кивнула.
— Именно. Иногда по два часа в день.
— А не лучше ли это время потратить на чтение этих самых книг?