— Хм... Ну да, к несчастью, — ворчливо отозвалась Влада, — А что, этот старый хрыч подал на меня заявление, что ли?
— За что? — с интересом спросил Проныра.
— Э... Значит, ни за что! — поспешно воскликнула Влада и засмеялась. — А в чём тогда дело-то?
— А дело в том, что Рожнова сегодня утром нашли мёртвым.
Влада умело выдержала паузу, свидетельствующую о шоке.
— Ни фига себе... — проговорила она хрипло, — Что же вы сразу-то не сказали... А что случилось? Инфаркт?
— Э-э-э... По результатам беглого осмотра тела можно предположить, что он был убит.
Всевладе стоило огромного труда не расхохотаться. Проныра этот — явно парниша с юмором. Она надеялась, что странный булькающий звук, который у неё получился, можно было принять за ещё одно выражение шока.
— Да вы что... — пробормотала Влада после паузы, — Как — убит? Чем убит?
— Это мы выясняем. Вообще-то я хотел попросить вас явиться к нам в отделение. Со всеми вашими коллегами мы уже поговорили. Ну, знаете, стандартная процедура, нужно собрать все факты воедино...
— Конечно-конечно! Я, правда, вряд ли что-то полезное смогу рассказать... А когда подъехать?
— Когда вам будет удобно. Но чем скорее, тем лучше.
— Тогда я буду часа через полтора-два!
— Вы не торопитесь уж очень-то. Спросите Проныру, вам сразу скажут, куда идти.
— Хорошо.
— До скорой встречи.
Влада повесила трубку и с грохотом легла на пол. Это было почти гениально! Как бы продержаться в том же духе и дальше? По телефону ведь легче. Не видно, что её всю колотит. Что же делать? Это она сейчас ещё дома, а по дороге ведь хуже станет. Ладно, допустим, ей предложат сесть, дрожащие руки можно спрятать под стол, а вот что делать с заиканием и нервным смехом? К тому же она ни черта не будет соображать и может запросто ляпнуть что-нибудь не то и всё испортить. Нет, прямо вот так, с бухты-барахты, ехать положительно нельзя. Ей уже начало казаться, что и телефонный разговор получился какой-то корявый. Наверняка этот Проныра заметил что-то не то. Вот почему, например, она спросила "чем убит"? Человек, не знающий, что Рожнов убит ГЛОБУСОМ, спросил бы так?! И чуть не рассмеялась над этой репликой про беглый осмотр трупа. Это же он наверняка нарочно сказал, ведь смешно стало бы только человеку, который знает, что у трупа головы нет! Это же ловушка была, а она чуть не попалась... Так, стоп, это неконструктивно. Сказанного не вернёшь, а переживать надо бы о том, чтобы не налажать в дальнейшем. Для начала надо что-то сделать с нервами... Она полезла в аптечку и приняла тройную дозу успокоительных таблеток, купленных для тётушки. Может быть, от этого она будет слегка тормозить, зато будет больше времени на размышления.
Так, а что говорить-то? Рассказывать ли, например, что разъезжала в автобусе в районе места преступления, на случай появления неожиданных свидетелей? Да нет, наверное, не стоит... А вот если действительно кто-то появится, то потом выкрутиться будет сложно... И вообще, надо побольше кашлять, тогда её, наверное, не станут долго мучить. Самочувствие и правда ещё не ахти. Влада подошла к шкафу искать одежду, и тут её мозг вдруг выкинул совершенно неожиданный фортель.
Дело в том, что почти вся приличная одежда Влады была чёрного цвета. И теперь вдруг возникла бредовая мысль, что если она явится вся в чёрном и со слезящимися от насморка глазами, то это будет выглядеть так, будто она огорчена скоропостижной кончиной и аж оделась в траур. Её даже передёрнуло от одной мысли, что кто-то может так подумать. А ещё можно подумать, будто она специально старается, чтобы так подумали, и получится, что она переигрывает. Вот ведь ересь какая!
Ругаясь сквозь зубы, Влада принялась рыться в глубинах шкафа, где откопала потёртые голубые джинсы и отвратительную коричневую кофту, что была когда-то случайно куплена как серая из-за искажающего освещения в магазине и при ближайшем рассмотрении заброшена в шкаф навсегда. Влада ненавидела коричневый цвет и эту кофту, но искать что-то ещё было некогда. Увидев же лохматое и бледное существо в зеркале, Влада сочла его чрезмерно подозрительным, поэтому пришлось причесаться и даже на скорую руку подкраситься, чего она вообще не делала уже пару лет. Внешний вид её стал ненамного более адекватным. Явно не внушают необходимого доверия синяки под глазами и тяжёлый нервный взгляд, который, стоит ей о чём-то задуматься, становится расфокусированным и непонятно куда направленным, пока снова пристально и злобно не вопьётся в чьё-то лицо. Она попробовала смягчить глаза и улыбнуться. Ах, какие мы добрые и ласковые. Интересно, получится что-нибудь без зеркала? Она ещё пару секунд постояла на месте, скорчила рожу своему отражению, резко развернулась и вышла из квартиры, захлопнув дверь.
***
Григорий Младенович Проныра оказался щуплым человеком лет 30-ти, со смешными ушами и смущённой улыбочкой, странно вежливым для мента и порой говорившим как человек 19-го века. Он производил впечатление стреманутого и безобидного существа, но, возможно, был не так прост: иногда он не успевал вовремя смущённо опустить глаза, и тогда Всевлада замечала его хитрый пронизывающий взгляд. Впрочем, Всевладе было глубоко по барабану — лошадиная доза успокоительного подействовала, настроив её на благодушное созерцание действительности. Размеренно и с излишними подробностями она описала затяжной конфликт с усопшим, вплоть до комического завершения оного накануне погибели последнего.
— Вот так вот меня и уволили. Но зато я высказала старому хаму всё, что он заслуживал услышать. Жалко только, рукописи мои он прибрал...
— Мы как раз изучаем вещи, найденные у него в кабинете. Думаю, рукописи вам скоро вернут... Кстати, кроме прочего оттуда был изъят почти полный тираж журнала за февраль этого года. Узнаёте вот это?
Он положил перед Владой журнал, раскрытый на последней странице. Вверху красовалось последнее четверостишье, подписанное аббревиатурой ВВС:
А вывод из сего таков,
Звучит он просто, но красиво:
Не допускайте мудаков
До руководства коллективом.
Всевлада рассмеялась. Значит, старый говнюк не прохлопал это и изъял тираж, сволочь. Странно, что ничего не вытворил в ответ.
— Это ведь ваши инициалы, если не ошибаюсь? Всевлада Викторовна Строгова?
— Ну да, это я, — улыбнулась Влада, прикрыв глаза — веки начинали тяжелеть.