Продолжая бездумно бродить по городу, она осознала, что кружит в окрестностях дома Елизара. Решительно свернув, она шла, шла и оказалась на улице Пестеля, аккурат между двумя церквями. Мысли тут же перетекли в другое русло. Церковь, по здравому рассуждению, как раз вот для таких моментов и существует. Чтобы открыть душу, впустить в неё Бога, разрыдаться, раскаяться и всё такое. Но только не в такую мерзкую и больную душу. Раскаяния-то не было! Влада и в лучшие-то дни чувствовала себя в церкви неуместно и неуютно, даже в детстве, а теперь вообще не имела права туда соваться — только не в такой гордыне. Нет, она знала, что даже и теперь для неё не всё потеряно, если бы только она сама сделала шаг, нашла в себе силы и смирение его сделать. А если преодолеть себя и войти в церковь, вдруг это что-нибудь изменит — там же атмосфера и всё такое... Ну да, она же в джинсах. И понятия не имеет, что там вообще делать-то, в этой церкви. Накинутся злобные старухи и прогонят. Короче, даже у Бога теперь нельзя искать поддержки… Впрочем, в церкви его всё равно нет. По-крайней мере не больше, чем на этой самой улице, например. Небо, кстати, было чумовое — ярко-голубое и очень высокое. Вот бы просто улететь и послать всё нафиг.
Сделав довольно большой крюк, Всевлада вернулась к метро Чернышевская. В самом подавленном настроении спускаясь по эскалатору, она впервые осознала, что забыла дома плеер. Уму непостижимо. В вагоне нашлось место в самом дальнем углу, она юркнула туда, прислонилась к стене и прикрыла отяжелевшие веки.
Идя по Московскому проспекту, Влада вдруг увидела рыжего урода в шляпе. Он шёл по другой стороне — далеко, но ошибиться она не могла. Она остановилась и уставилась на него. Он в точности повторил её движения. Влада резко отвернулась и пошла дальше. Он сделал то же самое. Она ускорила шаг, и он тоже ускорил шаг. Влада с ужасом осознала, что этот урод теперь всегда будет таскаться с ней рядом, копируя каждый её жест. Она сорвалась с места и побежала, что было силы. А по другой стороне проспекта, ни на шаг не отставая, побежал рыжий человек, громко шлёпая огромными ботинками...
"Следующая станция — Кировский завод". Всевлада подскочила, но двери уже закрылись. Надо же, уехала. Это всё проклятые таблетки... Впрочем, клясть их не стоит: они, может, и не уберегли её от собственной тупости всецело, но последствия дачи показаний смягчили изрядно. Вот только бы не объявился кто-нибудь из автобуса, только бы не объявился. Тогда всё пропало. Выйдя на Кировском заводе, Влада, как лох, перешла на другую сторону платформы и стала ждать обратного поезда.
Всевлада чуть снова не проспала пересадку, поэтому, выскочив из поезда в последний момент, решила дальше ехать стоя. Поднявшись, наконец, на эскалаторе, Строгова в глубокой задумчивости устремилась к выходу, поток пассажиров в самом начале оттеснил её к стене, там она и шла. У самого выхода в стену вдруг уперлась рука, преграждая ей дорогу. Неожиданно уткнувшись в кожаный рукав, Влада вздрогнула и подняла взгляд. На неё весело смотрели холодноватые зелёные глаза Елизара.
— Наконец-то! — воскликнул он, увлекая её к выходу.
— Ты что здесь делаешь?!
— Жду тебя, конечно. Уже часа три сегодня. И вчера. В ментуру два раза чуть не забрали.
Влада вздрогнула.
— Но... почему здесь?
— Ты сказала, что живёшь "в районе Московских ворот", это единственное, что я о тебе знал. Ну, вот я и решил, что рано или поздно ты здесь пройдёшь.
— Но зачем ты меня ждал?! — Влада была близка к панике.
— Как это — зачем? А вернуть деньги на метро? — красивое лицо озарила наглющая улыбка. Влада не выдержала и рассмеялась. — Я, между прочим, уже успел подумать, что ты объявила бойкот метрополитену и никогда здесь не появишься.
— Прости, я ж не знала, что так страшно опаздываю. Вчера я ещё лежала дома.
— А, точно. Я, почему-то, был уверен, что с температурой ты всё равно мотаешься по городу. Но ты оказалась умнее. Как ты сейчас?
— Ещё не отлично, но уже лучше.
— Молодец.
Влада не знала, куда идти, и машинально направилась к своему дому. Он шёл рядом и не сводил с неё глаз, кажется, забыв, что люди обычно ещё и разговаривают. Влада сама нарушила молчание, неожиданно заявив:
— Знаешь, я хочу напиться. Вусмерть.
— Это от простуды помогает? — приподнял он чёткую, почти идеально округлую бровь. Вообще-то, если подходить объективно, черты лица его были странноваты и вовсе не отвечали общепринятым канонам мужской красоты. Но в соответствии с канонами Всевлады Строговой его лицо было практически идеальным.
— Безусловно, — улыбнулась Влада. — Я собиралась напиться вусмерть совершенно одна. Но сейчас подумала: кому-то же всё равно придётся потом нести меня домой, так почему не тебе?
— Действительно, мне ведь не привыкать, — улыбнулся он.
— А ещё меня уволили с работы, так что неплохо бы пропить остатки последней зарплаты и умереть с голоду.
— И опять-таки, с этим никто не справится лучше меня!
— Магазин закрыли? — догадалась Влада.
— Ага.
— Значит, гуляем!
— Ты — бешеная, — покачал головой Елизар, — это заразно.
— Отлично. Я только забегу домой, потому что на мне сейчас отвратительный свитер. Подожди меня ещё минутку.
— Хоть всю жизнь, — он пробормотал это тихо, когда она уже захлопывала дверь парадной, но Влада расслышала.
Ворвавшись в свою квартиру, она с разбегу упала на тахту лицом вниз и на время застыла. Хотелось громко кричать. Что он с ней делает, почему он появился именно сейчас и именно так?! Что ей-то с ним делать?! При его появлении все мысли об убийстве, беспокойство о своей корявой даче показаний и страх по поводу последствий всего этого отошли на задний план. А это очень опасно. Нельзя сейчас расслабляться. Если убил — никогда нельзя расслабляться! Так ведь не ровен час и попадёшь где-нибудь впросак. Понятно, что напиваться с ним нельзя, нельзя ему проговориться. Вообще не надо бы с ним разговаривать, потому что нельзя его в это втягивать, нельзя же быть такой эгоисткой, ну, в самом деле...
А может, и фиг-то с этим благородством? Ей же недолго на свободе быть осталось! Может, пожить на всю катушку, оторваться напоследок? Терять-то теперь нечего. Можно вытворить что-нибудь такое, чего раньше всегда хватало разума не делать. Но он... Нельзя так легкомысленно с ним обходиться. Кто его знает, может, ему очень больно будет потом узнать, что она убийца, и всё это почти что гнусная ложь и предательство. А может, ему и всё равно будет. А может, он будет ждать её из тюрьмы... Так, возьми себя в руки: он СЕЙЧАС тебя ждёт, а ты уже десять минут морочишь себе голову и не можешь встать с тахты.