— Знаешь, что, давай-ка отведём тебя домой, пока ты ещё предположительно можешь идти.
Он сбегал к стойке и расплатился за них обоих. У Влады сейчас не было сил протестовать, но она решила, во что бы то ни стало, вернуть ему деньги. У неё всегда вызывал отвращение этот обычай, что парень расплачивается за девушку: ведь у кого-то из них может мелькнуть мысль, что она ему за это что-то должна. Это напоминало ей какую-то куплю-продажу. Если он за неё расплатился, значит, сегодня даже целоваться с ним нельзя, чтобы больной мозг как-нибудь случайно не связал эти два события и всё не испортил.
Она шла на автопилоте, иногда, кажется, действительно засыпая на ходу. Елизар крепко держал Владу за плечи, чтобы её не заносило. Всевлада вела героическую борьбу со сном, но глаза закрывались, и фонари вдоль проспекта были странно вытянутыми вниз и вверх дрожащими усами ослепительного света. Когда она спотыкалась об асфальт, крепкие руки Елизара не позволяли ей упасть, а когда во сне забывала идти, он мягко подталкивал её в спину. Влада потом не была в этом уверена, но вроде они даже о чём-то переговаривались.
В парадной Елизар вытащил из кармана Влады ключи и осторожно прислонил её к стене, чтобы открыть дверь.
— А этого говнюка я замочила, потому что он был говнюк, — громко сказала Влада.
— Тихо-тихо-тихо, ты что, — прошептал Елизар, увлекая её поскорее в квартиру.
Кое-как сняв кроссовки, Влада рухнула на тахту, нетерпеливо похлопала по ней, чтобы Елизар лёг рядом, и окончательно вырубилась.
***
Влада проснулась, и вчерашний разговор сперва показался ей частью сна. Но, открыв глаза, сразу увидела внимательный взгляд Елизара и только тогда осознала, что так уютно спать ей было именно от нахождения в его объятиях.
— Ну, слава Богу! — вырвалось у парня, — Я боялся, что ты вообще не проснёшься. Всю ночь следил, чтобы ты дышала.
— Опять ты из-за меня не спал! — расстроенно воскликнула Влада.
— Ничего, ещё успею, — он осторожно поднялся и поправил на ней плед, — Ещё только 6 утра. Поеду домой, а там ещё дела у меня днём... А вечером приезжай ко мне. В соседнем дворе есть шикарная открытая крыша.
— Круто!
— Там мне заодно и расскажешь подробнее про своё убийство.
Он ушёл. Влада хотела заснуть снова, но напали мысли, и пришлось сначала подумать.
Допрос. Ей теперь казалось, что это было неделю назад. Неважно, что она наговорила, надо вспомнить, что ей удалось выяснить. Перчатки точно не нашли, стоило из-за них так голову ломать. Фоторобот на неё не похож. Ищут рыжего убийцу, и пусть он неадекват, чуть ли не орущий на каждом углу о своём убийстве, он единственный подозреваемый и не имеет к ней ни малейшего отношения... Представилась ситуация: находят чувака, как две капли воды похожего на фоторобот и как раз с гнусавым голосом, все дружно его опознают и признают беднягу виновным. Жалко? А, сам виноват, нечего было такую рожу иметь. Всевлада расхохоталась.
В целом, всё не так уж и плохо, что бы там ни подозревал про неё Проныра. Никаких действительно опасных улик там быть не может. А что, если Проныра настоящий маньяк своего дела и полезет в дебри? Вычислит, что она в тот вечер разговаривала по мобильнику с Данькой, находясь возле самого дома Рожнова? Вдруг это можно как-то выяснить. Да ещё, пожалуй, разговор где-нибудь прослушать, когда Рожнов ей звонил домой и требовал, чтоб она приехала за рукописями, и угрожал их сжечь? Всевлада не знала, располагает ли милиция такими технологиями. Детективные сериалы в этом смысле сильно противоречили друг другу. Но сам факт звонка Рожнова выяснить несложно... Ну и что, позвонил ей Рожнов, нахамил, она и забыла уже об этом, и вообще не собиралась никуда ехать. Ну или приехала, а после звонка Даньки забила на Рожнова и ушла к друзьям — пускай докажут, что она заходила в дом, а не просто топталась рядом! В любом случае, всё это косвенные улики.
А какова вероятность появления кого-нибудь из того автобуса? С какой стати ему приплетаться к этому делу и вспоминать какую-то девицу, которую он видел мельком почти неделю назад? И даже если кто-нибудь её увидит и узнает, вряд ли вспомнит, где и когда видел раньше... То, что получилось с Елизаром, это единичный случай, может быть, даже судьба. Невероятно, чтобы объявился кто-то ещё столь же наблюдательный.
В общем, если не выдумывать предстоящих гипотетических неприятностей, всё отлично. Даже если будет точно доказано, что она была в том районе в тот вечер, это ещё не значит, что она совершила убийство. Ну, приехала, а потом разгадала нечестивые замыслы этого говнюка и не пошла в его вонючую нору. Поехала к друзьям. Почему сразу не рассказала? Так понятно же, её бы тут же и заподозрили в убийстве, итак, вон, вовсю подозревают. Вон, хотя бы, Проныра — спрашивал же то-то и то-то. Вот она и испугалась. А она честное слово не убивала. Говорят, кувалдой — так она кувалду и поднять-то не сможет, а от вида крови ей плохо сразу становится. Нет, ребята, всё это абсурд.
В общем, о её причастности к убийству знают только два человека: она и Елизар. Какого хрена она ему всё рассказала?! Тоже, умная — приглянулся ей парень, так она из-за него готова испортить всё дело. Вот куда это он, например, ушёл? Дела у него какие-то днём. Вдруг бы он пошёл сейчас и рассказал ментам всё, что знает — и про признание, и про автобус, и про курточку. Вдруг вот сейчас позвонят в дверь, а там Проныра с наручниками, пройдёмте, говорит, с нами. "Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас". Так, наверное, только в кино говорят. А мудрая мысль, по жизни бы не забывать об этом. Все же неприятности от того бывают, что кому-нибудь лишнего про себя растрепал и дал ему оружие тем самым...
Но это совершенно не относится к Елизару. Ему почему-то можно полностью доверять. Вот только какого чёрта она уже второй раз оказывается с ним в беспомощном и жалком состоянии, и он вынужден тащить её в дом и дежурить у её постели? Это как-то не комильфо на самом деле. И почему он так странно воспринял её признание в убийстве?! Будто тут и расстраиваться нечего — ну убила, так убила, с кем не бывает. Расскажешь, говорит, подробнее...
Вдруг Влада ощутила бешеный приступ голода. Ну, разумеется — опять вчера с самого утра, после чашки кофе и чёрствого круассана, ничего не ела, кроме тётушкиных таблеток и коктейлей в баре. Ругаясь, она вылезла из-под пледа и пошла кипятить чайник.
Сооружая огромный бутерброд из всего, что отыскалось в холодильнике, Влада машинально повторяла, что она делала в день убийства: сначала била морду Рожнову, потом по городу гуляла, потом поехала фиалочки поливать... Мать-перемать. Фиалочки!