— Но почему мы встретились только сейчас? Какого беса моя мечта сбылась именно теперь, когда я уже не заслуживаю ни любви, ни счастья?! Когда я себя сама, по сути, уже угробила?! Я совершенно недостойна тебя.
— Только не начинай снова.
Елизар вскочил на ноги и протянул ей руку. Всевлада невольно залюбовалась тем, как на фоне весеннего синего неба грациозным силуэтом вырисовывалась его высокая и стройная фигура: прямые и сильные ноги, нежный изгиб тонкой поясницы, длинные точёные руки, небрежно растрёпанные волны русых волос, которые шевелятся на свежем ветру... Круглые светло-зелёные глаза великоваты и кажутся холодными, что может отталкивать, но в них при этом светится такая добрая и бесхитростная улыбка, что в него, кажется, нельзя не влюбиться. А улыбается он часто, так что даже когда он этого не делает, в уголках несколько широковатых, но зато тонких и красиво очерченных губ остаются симпатичные "запятые".
— Знаешь, что? В ближайшее время я намерен заставить тебя полностью выкинуть из головы всю эту чернуху. Для начала пробежим по крышам...
— Я высоты боюсь.
— Отлично. Значит, проползём по ним!
***
Последние два дня были просто восхитительными. Влада давно столько не гуляла и не смеялась. Ему действительно удалось здорово отвлечь её, все мрачные мысли затаились в глубине, и она не только прятала их от него, но и гнала от себя, наслаждаясь жизнью, Питерской весной и охватившими её чувствами. Сейчас была ночь, и Влада уже некоторое время боролась с собой: ей ужасно не хотелось лишать себя нежного тепла и покоя рядом со спящим Елизаром, но и необходимо было оказаться от него как можно дальше. Во-первых, она совершенно не заслуживает любви и покоя, о чём как-то позволила себе забыть, во-вторых, проникнув в её тело, Елизар будто бы проник и в душу, и теперь душа утратила чёткие границы и могла вот-вот потерять свою форму и просто раствориться — в возлюбленном Елизаре или просто в воздухе. От этого стало страшно и неуютно, и Владе было просто необходимо побыть одной, чтобы собрать душу обратно и восстановить утраченный барьер между ней и внешним миром.
Тихонько выскользнув за дверь, она пошла по ночному городу. Была настоящая, великолепная весенняя Питерская ночь, со свежестью воздуха и тёплой пылью на сухом асфальте. Она сама по себе приносила желание глубоко дышать и передвигаться бегом или вприпрыжку. Влада действительно побежала, слушая гулкий стук шагов по асфальту и полностью погружаясь в любимый город. В нём раствориться на самом деле не страшно. Стать частью его, огромного и мудрого. Это бы не отняло у неё свободу, а сделало бы её безграничной. Её дух носился бы над этими крышами, сквозняком проскальзывал в подворотни и беззвучно хохотал, пока стоит этот город, пока через эоны лет последний обломок стены не утонет в болоте... Она добежала до самой Невы и остановилась, облокотившись о парапет. А что, это выход. Если станет совсем невмоготу, ледяные чернила внизу безропотно поглотят её и унесут от всех бед. От этой мысли стало удивительно спокойно. Конечно, она не собиралась этого делать, отнюдь, но было приятно осознавать, что ей ничто не мешает. Строгова закурила, жадно разглядывая город и его бездонное куполообразное небо. Сейчас она ничего не боялась. Были только свобода и непонятная, щемящая тоска. Вполне возможно, что это последняя ночь на свободе, а завтра с утра за ней придут... Впрочем, она испытала то, чего ей не хватало, а теперь — будь, что будет... Влада не обратила внимания на проходящего мимо человека, и лишь когда он уже прошёл, с ужасом осознала, что это был рыжий убийца. Она резко обернулась, но никого не увидела.
— Чего тебе надо от меня?! — прошептала Всевлада.
Кошмар резко вернулся и поглотил её полностью. Душа заметалась во всех направлениях, пытаясь прекратить смятение и хаос и обрести правильную круглую форму, но это было невозможно. Так никогда не было.
Влада разозлилась, бросила окурок и, сунув замёрзшие руки в карманы, быстрым шагом направилась обратно к дому Елизара, нервно озираясь и опасаясь снова увидеть рыжего урода. Мысли набрасывались толпами, путаясь и доводя до отчаяния. До такого отчаяния, какого, пожалуй, ещё не было. Ей даже больно стало. Какого чёрта, ведь всё только что было так хорошо!
Елизар вот считает, что она невиновна. Сразу же полностью оправдал её. Но Всевлада была уверена, что это неправда. Сама она не искала себе оправданий. Она убила, остальное неважно. Даже если она в тот момент и не соображала, что делает — ведь до этого она столько раз убивала это ничтожество мысленно. Сам его довольный жабий вид на рабочем месте вызывал желание издать индейский клич и швырнуть ему в морду томагавк. Разве можно убить не нарочно? А Проныра, сука, молодец.
Она разделась и тихонько скользнула обратно под одеяло. Елизара ей удалось не разбудить. Он проснулся немного погодя, когда она, уже не в силах выдерживать окружающий стеной бесконечный ужас и нападки хаотичных и мучительных мыслей, беззвучно рыдала в подушку. Его разбудил неосторожный всхлип.
— Господи, что с тобой?!
Он тут же сгрёб её в охапку и крепко прижал к себе. Влада была ужасно зла на себя: столько времени провела в одиночестве — рыдай, не хочу, но прекрасно справлялась со своими мыслями без всяких нюней. И тут — на тебе! Совсем пришла в отчаяние и не выдержала. Нет уж, только не при нём, довольно он с ней возился! Она приказала себе прекратить истерику, и, как не странно, у неё почти получилось, только предательски прерывалось дыхание. Он слегка отстранился, чтобы видеть её лицо. Его ясные зелёные глаза отражали свет фонаря за окном и будто сами слегка светились. Он заметил лёгкий запах сигарет от её волос и понял, что она выходила на улицу.
— Что случилось? — спросил он шёпотом, — Что ты опять придумала?
— Знаешь, Елизар... Я, наверное, завтра пойду и во всём признаюсь.
— Отлично. Иди на перекрёсток, стукнись четыре раза лбом об землю, и скажи всем, что ты убийца. Только лучше ночью, а то, не ровен час, в дурку заберут, — разозлился Елизар.
— Пойми, я не могу так жить! Я же боюсь каждого шороха, меня глюки замучили... И не могу людям в глаза смотреть, потому что они никогда не поверят, что я сделала такое.
— Влада. Я — знаю. Я знаю, что ты сделала. И я с тобой, — внушительно, чуть ли не по слогам проговорил он, строго глядя ей в глаза.
— Ты тоже не понимаешь, что я монстр. Ты просто тупо не веришь мне! — опять полились слёзы, да что за ерунда такая.