– Да, я совершенная старуха, – согласилась Котай.
Из Сан-Франциско они выехали еще утром, воспользовавшись четырехдневным перерывом в занятиях в Калифорнийском университете, в котором уже этой весной обеим предстояла защита диплома на звание магистра психологии. Разница в возрасте объяснялась тем, что Лауре не было нужды откладывать свое образование из-за необходимости зарабатывать на жизнь и на учебу, в то время как Котай в течение десяти лет занималась по сокращенной академической программе, одновременно работая официанткой – сначала у «Деннис», потом в «Оливковой ветви»; лишь недавно она получила работу в ресторане высшего разряда, который отличали белоснежные скатерти, льняные салфетки и цветы на столиках. И самое главное, здешние клиенты (благослови их Господь!) не забывали оставлять ей щедрые чаевые в размере от пятнадцати до двадцати процентов от общей стоимости заказанного. Сегодняшняя поездка с Лаурой в долину Напа была первым ее отдыхом за все десятилетие.
От Сан-Франциско Лаура сразу свернула на шоссе Интерстейт-80, ведущее через Беркли вдоль восточного побережья бухты Сан-Пабло. Там они увидели, как голубая цапля, обходившая дозором заиленное мелководье, внезапно прыгнула в воздух и полетела, грациозно взмахивая крыльями, – неправдоподобно большая, словно доисторический ящер, и невыразимо прекрасная на фоне чистого небосвода.
Ближе к вечеру на небе появились легкие барашки облаков, которые закат окрасил в алый цвет. Долина Напа разворачивалась перед ними, словно огромный сверкающий ковер, и Лаура свернула с шоссе, предпочтя более живописный маршрут, однако скорости не сбавила, так что Котай почти не удавалось оторвать взгляд от несущегося под колеса асфальта и полюбоваться пейзажем.
– Боже, как я люблю быструю езду! – воскликнула Лаура.
– Я ее ненавижу.
– Мне нравится мчаться во весь дух, лететь, едва касаясь земли. Может быть, в своей прошлой жизни я даже была газелью. Как ты думаешь?
Котай поглядела на спидометр и состроила испуганную гримаску:
– Возможно. А может быть, ты была буйнопомешанной, которая всю жизнь просидела в Бедламе.
– Или гепардом… Гепарды бегают еще быстрее.
– Ага, гепардом. Тем самым, который погнался за дичью и на полном скаку сверзился с утеса в пропасть. Как Уайл Э. Койот[2].
– Я хорошо вожу, Кот.
– Я знаю.
– Тогда расслабься.
– Не могу.
Лаура лицемерно вздохнула:
– Совсем не можешь?
– Только во сне, – ответила Котай и едва не продавила днище машины, в которое со всей силы уперлась ногами на крутом вираже. За узкой, засыпанной гравием обочиной дороги шел крутой откос, заросший дикой горчицей и ежевикой. Чуть дальше выстроились в ряд высокие деревья – кажется, это была черная ольха, – ветви которых покрылись рано набухшими почками. За деревьями начинались бесконечные виноградники, утопающие в половодье красного света, и Котай ясно представила себе, как «мустанг», соскользнув с гудроновой спины шоссе, летит по насыпи вниз, как врезается в деревья и как ее кровь течет на землю, удобряя собою и без того жирный чернозем.
Но Лаура без труда удержала машину на полотне дороги. «Мустанг» вышел из виража и стал карабкаться вверх.
– Готова спорить, ты и во сне не перестаешь тревожиться по пустякам, – добродушно предположила Лаура.
– Рано или поздно в каждом сне появляется черный человек, которого приходится остерегаться.
– Мне часто снятся сны, в которых нет никакой Буки, – заявила Лаура. – Чудесные, удивительные сны.
– Как тебя выстреливают из пушки?
– Это было бы только интересно. Нет, но зато я часто летаю во сне. И всегда – обнаженной… Не летаю даже, а плыву футах в пятидесяти над землей – над телефонными проводами, над полянами, полными ярких цветов, и над верхушками деревьев. Я свободна как ветер, и люди внизу задирают головы и с улыбкой машут мне руками. Они очень рады за меня – просто счастливы, что я умею летать. А иногда мы летаем вдвоем с одним подтянутым и мускулистым юношей, у него длинные золотистые волосы и прекрасные зеленые глаза, которые глядят буквально мне в душу. Мы даже любовью занимаемся, не опускаясь на землю: мы парим в небе, и я купаюсь в лучах солнца и кончаю несколько раз подряд, а подо мной зеленеет трава, и птицы с бирюзовым оперением проносятся прямо над моей головой и поют самые удивительные птичьи песни, которые никто никогда не слыхал. В эти мгновения мне кажется, будто меня заполняет изнутри ослепительный яркий свет, и я понемногу превращаюсь из человека в вольное дитя эфира и солнца, которое вот-вот взорвется, взорвется с такой силой, что породит новую вселенную и само станет вселенной, которая будет существовать вечно. Тебе когда-нибудь снилось нечто подобное?