Продолжая вести машину одной рукой, он съел одну из плиток «Хершис». Шелковистый вкус тающего во рту шоколада напомнил ему мелодии Анжело Бадаламенти, а музыка в свою очередь вызвала в памяти восковые лепестки пурпурного аронника, имеющие форму сердца. Возникший перед глазами образ тропического растения неожиданно заставил Вехса ощутить на языке прохладный вкус хрустящих корнишонов, который на несколько секунд полностью перебил съеденный шоколад.
Прислушиваясь к негромкому бормотанию надвигающегося света и наслаждаясь свободными ассоциациями, которые возбуждали в нем память о недавнем чувственном опыте, Вехс ощущал себя совершенно счастливым. Он на самом деле воспринимал жизнь гораздо сильнее и глубже, чем все остальные. Он – единственный в своем роде. Его разум свободен от глупостей и фальшивых эмоций, он способен понимать многое из того, что недоступно другим. Он воспринимает истинную природу вещей такой, какова она есть; представляет себе, в чем состоит смысл бытия, и видит истину, сокрытую Большой Ложью. Благодаря этим своим качествам, Вехс свободен, а свобода в свою очередь дарит ему счастье.
Истинная природа мира – это ощущения. Мы все блуждаем в океане сенсорных раздражителей; со всех сторон нас окружают движение, цвет, текстура, форма, тепло, холод, естественные симфонии звуков, бесчисленные оттенки разнообразнейших запахов и вкусовых ощущений, перечислить которые не в силах ни один человек. Все живое когда-нибудь умирает, и только ощущения вечны. Исчезают под песком великие города, ржавчина гложет металл, ветер точит скалу. За миллиарды лет изменяют свои очертания континенты, пропадают бесследно целые горные системы и пересыхают океаны. Сама планета может испариться, когда солнце взорвется в ослепительной вспышке, но даже в пустоте открытого космоса, даже в безвоздушных пространствах между планетными системами, являющихся непреодолимым препятствием для звука, будут всегда существовать свет и тьма, холод, движение и форма – постоянные декорации жуткой панорамы вечности.
Единственный смысл существования заключается в том, чтобы открыть себя для ощущений и чувств, беспрепятственно утоляя любой сенсорный голод, который только появится. Крейбенст Вехс лучше других знал, что таких категорий, как хорошее или плохое ощущение, не существует; ощущение либо есть, либо его нет, и оттого любой чувственный опыт следует рассматривать как дар. Хорошее и плохое – это всего лишь человеческие оценки того или иного нейтрального раздражителя, и потому все накопленные людьми ценности, как позитивные, так и негативные, столь же недолговечны – и столь же бессмысленны, – как и сами человеческие существа. Сам Вехс давно научился наслаждаться терпкой горечью полыни точно так же, как и сладостью спелого плода, и если он иногда жует аспирин, то вовсе не для того, чтобы избавиться от головной боли, а чтобы оживить в памяти несравненный вкус лекарственного препарата. Он не боится порезаться, потому что боль доставляет ему радость, и он приветствует ее, ибо для него она просто иная форма наслаждения. Даже вкус собственной крови всегда интриговал Вехса.
Нет, мистер Вехс доподлинно не знает, существует ли в природе такая особая нематериальная субстанция, как бессмертная душа, однако он непоколебимо уверен в одном: если душа существует, то мы не рождаемся с нею, подобно тому как являемся на свет с ушами или глазами. По его просвещенному мнению, душа – если она есть – вырастает в наших телах точно так же, как понемногу растут коралловые рифы, складываясь из миллионов и миллиардов известковых скелетиков морских полипов. Мы сами выращиваем в себе риф души, но его основой служат не трупы микроскопических животных, а все те ощущения, которые мы испытываем в течение всей жизни. Лично Вехс считал, что если кому-то хочется обладать могущественной и грозной душой – или какой-либо душой вообще, – то этот человек ни в коем случае не должен отворачиваться ни от каких переживаний или ощущений. Даже наоборот, этому человеку необходимо с головой уйти в бездонный океан сенсорных стимулов (А что такое наш мир, если не гигантский котел, в котором бурлят самые разные возможности и ощущения?) и черпать из него чувственный опыт, черпать все подряд, не пытаясь оценивать, что хорошо, а что плохо, что правильно, а что нет, – черпать без страха и с полной самоотдачей. И если его, Вехса, умопостроения верны, то он взрастил в себе самую совершенную, самую сложную – если не сказать затейливую – и самую значительную душу из всех существующих на данном этапе бытия.