Фрэнсис Левисон взял крестик из рук своей бабушки, но он выскользнул у него из рук. Наклонившись, чтобы поднять его, капитан нечаянно наступил на него, и тот разломился пополам.
— Какое несчастье! — воскликнула миссис Левисон. — Как же это случилось?!
Изабелла стояла с поникшей головой; ей казалось, что ее сердце также разбито. Она взяла сломанный крестик, прижала его к губам, и невольные слезы полились из ее глаз.
— Ну, стоит ли расстраиваться из-за такой безделицы? — с нетерпением сказала мисс Вэн.
— Его можно починить, милая, — вмешалась миссис Левисон.
Глотая слезы, Изабелла добродушно обратилась к капитану:
— Не упрекайте себя, к тому же миссис Левисон говорит, что его можно починить. — С этими словами она снова надела цепочку.
— Как, неужели вы отправитесь на бал в этой тонкой золотой цепочке? — воскликнула мисс Вэн.
— Если мне что-нибудь скажут, я объясню, что мой крестик сломался, — возразила Изабелла.
Будучи не в силах сдержать гнев, мисс Вэн расхохоталась, а потом язвительно проговорила:
— Все подумают, что у дочери лорда Моунт-Сиверна распроданы даже бриллианты.
Изабелла улыбнулась.
— Послушай, Эмма, — заволновалась старушка, — если вы хотите ехать на бал, то пора отправляться.
Фрэнсис Левисон подал Изабелле руку. Таким образом, в тот вечер ее во второй раз провожал до кареты незнакомец. Мисс Вэн, оставшись без кавалера, последовала за ними.
— Прощайте, — сказала она холодно капитану, когда они спустились по лестнице.
— Я с вами не прощаюсь, потому как надеюсь попасть на бал.
— Как? Но вы ведь говорили, что собираетесь провести этот вечер с друзьями?
— Да, но я передумал. До свидания, леди Изабелла.
Как только карета отъехала, мисс Вэн с досадой произнесла:
— Воображаю, как вы будете хороши с этой тоненькой цепочкой на шее!
— Что за беда! Сейчас меня больше всего занимает мысль о моем сломанном крестике. Мне кажется, это дурное предзнаменование.
— Дурное предзнаменование?
— Да, мама подарила мне этот крестик перед смертью. Она говорила, чтобы я берегла его, как талисман, и обращалась к нему в самые тяжелые минуты жизни, когда что-нибудь огорчит меня и я буду нуждаться в совете и утешении. И вот теперь он сломался…
— Опять слезы! — проворчала мисс Вэн. — Я не могу представить герцогине Дардфорд девушку с такими красными глазами. Если вы не перестанете плакать, я поеду на бал одна.
Изабелла вытерла слезы и постаралась успокоиться. Вскоре она вошла в огромный зал и почувствовала себя совсем иначе. Ослепительный блеск люстр, великолепное убранство — все восхищало ее неопытное сердце. Девушка с радостью предалась веселью, танцам, наслаждаясь общим оживлением и своим успехом.
— Что это с вами? — воскликнул один оксфордский студент. — Я думал, что вы перестали бывать на вечерах!
— И вы были правы! Я действительно терпеть не могу балов, — ответил тот, к кому студент обратился с этим вопросом.
— Почему же вы здесь?
— Подыскиваю себе невесту. Отец не дает мне ни шиллинга. Он поклялся, что больше не станет расплачиваться по моим долгам, пока я неостепенюсь. Он настаивает на том, чтобы я женился.
— В таком случае советую вам выбрать эту новую красавицу.
— Кто она?
— Леди Изабелла Вэн.
— Покорно благодарю за совет. Я также хотел бы иметь и богатого тестя, а мы с лордом Моунт-Сиверном слишком похожи.
— Вы очень многое теряете, потому что эта девушка поразительно красива. Ваш знакомый Фрэнсис Левисон уже ухаживает за ней и надеется одержать победу.
— Он вам не нравится?
— Да, я не выношу этого человека. Он мне противен. Поверьте, это самый бездушный человек на свете. А вот и он, легок на помине, — произнес студент, слегка понизив голос. — С ним дочь лорда Моунт-Сиверна!
Действительно, это был Левисон. Он шел рядом с девушкой и, склонившись над ее ушком, может быть, уже в двадцатый раз извинялся за свою неловкость. Левисон говорил так вкрадчиво, что нежное сердце леди Изабеллы растрогалось.
— Берегитесь, леди Изабелла, — прошептал оксфордский студент. — Ваш любезный кавалер настолько же фальшив, насколько красноречив и нежен.
Глава III
Барбара Гэр
Вест-Линн некогда был значительным городом, особенно в глазах своих обитателей. Он имел право посылать двух депутатов в парламент и имел прекрасный крытый рынок. В нем располагалась большая зала, которая называлась «Залой ратуши». Там собирались городские власти и толковали о делах.