Выбрать главу

Виной тому — вполне естественные для нашей страны процессы — необыкновенно ранняя зима, обильные снегопады, колоссальные заносы на дорогах и другое.

На МУПУ дела обстояли немногим лучше. Хотя геодезисты поработали на славу и закончили разметку магистрали в рекордно короткий срок, хотя в Уренгой уже был доставлен первый асфальтоукладчик и председатель горисполкома Р.А. Аджаев в торжественной обстановке разрезал на нем полагающуюся ленточку, внезапно разразившийся в Москве скандал перечеркнул далеко идущие планы строителей.

На одном из заседаний московского штаба неожиданно попросил слова человек, державшийся до того времени в тени, — профессор Я.Я. Лепешинский. Десятиминутное сообщение Лепешинского произвело эффект разорвавшейся бомбы. Оказалось, что:

Первое: так называемой «прорехи» и тем более топологического вакуума между У—П—У нет, никогда не было и, главное, не могло быть (в доказательство Лепешинский представил на суд ученых составленную им самим карту транспортных коммуникаций между этими тремя городами).

Второе: непонятно, чем руководствовался в своей теории Воронец, но, видимо, не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что, являясь жителем Уренгоя, Воронец имел близких родственников и в Помарах, и в Ужгороде и, вполне возможно, выдвинул свое предложение, исходя исключительно из личных (!!!) корыстных интересов.

Третье: «Безусловно — говорил Лепешинский, — если построить такую магистраль, то можно будет несколько быстрее добираться из одного города в другой, но что тут нам с вами наговорил Воронец! Вспомните его пример с ходулями — это же, товарищи, полный абсурд!»

Разоблачение псевдоисследователя хотя и послужило хорошим уроком для иных слишком легковерных ученых, но и завело всех в тупик: стало совершенно непонятно — что же делать с МУПУ дальше? Продолжать строительство магистрали — означало идти на поводу у Воронца прекратить строительство совсем — значило выбросить на ветер немалые средства, уже затраченные к тому времени на проведение геодезической разметки злополучной дороги.

Выход из создавшегося положения первым предложил уже известный нам инженер Самылин. По замыслу Самылина, на месте предполагавшейся магистрали следовало построить газопровод, аналогичный БАГу. Профессор Лепешинский, пользовавшийся после скандала с Воронцом большим авторитетом среди своих коллег, обратил внимание Самылина и его единомышленников на одно малозаметное обстоятельство: получалось, что в стране параллельно строились бы два газопровода, не только на значительном расстоянии друг от друга, но и вообще ничем между собой не связанные. «Я полагаю, — заявил Лепешинский, — что нельзя окончательно отказываться от идеи дороги как таковой. Конечно, мне понятны неприятные чувства, возникающие у многих из вас при одном воспоминании о МУПУ. Но давайте же, наконец, посмотрим правде в глаза: два газопровода — это чересчур… Почему бы нам на месте БАГа, где еще не сделано ничего необратимого, не построить дорогу, но дорогу не в понимании авантюриста Воронца, а настоящую — железную дорогу? Что же касается предложения Морозова о строительстве ГУПУ (так я предлагаю называть отныне бывшую МУПУ), то мне кажется, его следовало бы поддержать».

Выступление Лепешинского окончательно расставило все точки над «и»; газопровод Уренгой — Помары — Ужгород и переименованный в БАМ бывший БАГ ждали своих первостроителей. Ожидание было недолгим: после очередного съезда комсомола, по призыву ЦК ВЛКСМ многочисленные студенческие строительные отряды ринулись в Сибирь и на Дальний Восток. Энтузиазм комсомольцев своими многочисленными публикациями подогревала и пресса, уделявшая, правда, большее внимание БАМу. На теме БАМа сосредоточились, в основном, и мастера искусств: песня из репертуара ансамбля «Самоцветы» во второй редакции стала не менее популярной, чем ее первоначальный вариант. Преимущественное положение БАМа вполне объяснимо: люди, журналисты и артисты тянулись туда прежде всего потому, что строительство железной дороги было для них делом знакомым, надежным и привычным, что же касается ГУПУ, то многие еще просто не понимали, что же такое газопровод вообще; кроме того, к аббревиатуре ГУПУ было очень сложно подобрать рифму. Единственный вариант, предложенный поэтом О.Ошаниным: «Сквозь дожди и непогоды и сквозь снежную крупу мы идем походкой твердой, чтобы строился ГУПУ», — был немедленно забракован. (Уже много позже Ошанин предложил заменить слово «крупу» на «пургу» — но момент был упущен).

К. Аксенов. Плакат «Даешь магистраль века». Версии «БАГ» и «БАМ».

Литература о БАМе огромна — газеты, статьи, кинофильмы, песни, воспоминания самих бамовцев…

Относительно малоизвестен, пожалуй, лишь случай с Дином Ридом, популярным в те годы американским актером и певцом (неоднократно впоследствии гастролировавшим на БАМе), который был приглашен на церемонию открытия стройки в качестве почетного гостя. Дело в том, что первым человеком, попавшим на предполагаемое место строительства Байкало-Амурской магистрали за месяц до начала работ был не кто иной, как Дин Рид.

Импрессарио певца Дитер Эгню (Dieter Agnue), получив 7 февраля приглашение от Госконцерта, тут же дал согласие, и вечером того же дня Дин Рид вылетел из Восточного Берлина в Москву. В аэропорту Шереметьево, холодным воскресным утром, певца встречал работник Госконцерта Б. Бачурин. Информацией о последнем заседании Штаба (и, соответственно, о принятом на нем решении о переносе начала стройки на середину марта) Б.  Бачурин по малопонятным причинам не располагал. Ничего не подозревающий Рид вылетел вместе с Бачуриным в Красноярск, а оттуда вертолетом в район Тынды.

Несколько часов вертолет кружил над заснеженной тайгой в поисках людей.

В конце концов, пилоту удалось сесть на заснеженную поляну, окруженную огромными кедрами. Вечерело. Вокруг не было ни души. Находясь в полном недоумении, Бачурин предложил подождать. Прошло несколько часов. Попавший в условия суровой русской зимы Дин Рид чувствовал себя дискомфортно: в руках у него находилась дорогая акустическая гитара немецкой фирмы «Музима» в матерчатом чехле, которая при минусовой температуре могла в любой момент треснуть. Бачурин, находившийся какое-то время в прострации, постепенно начал осознавать всю конфузность положения и, повернувшись к замерзшему Дину Риду, с трудом выдавил из себя:

— Something went wrong, sir.[28]

Обескураженный Рид в ответ лишь пожал плечами и, не говоря ни слова, двинулся к вертолету. Через несколько минут незадачливый артист уже летел в сторону Краснаярска.

В 1979 году Дину Риду все же удалось выступить перед БАМовцами. На снимке: импровизированный концерт в таежном лагере проходчиков.

Не менее нелепая история произошла и на строительстве ГУПУ. Вскоре после того, как ветка газопровода достигла окресностей Помар, в район стройки из Москвы вылетела контрольная комиссия. Московских гостей в Помарах встречали радушно: после краткой экскурсии по городу в местном ресторане «Лебедь» должен был состояться банкет. На следующий день планировался осмотр помарского участка газопровода. Члены комиссии с интересом осмотрели город и его немногочисленные достопримечательности, в часности, крупнейший в Европе тир. В краеведческом музее председателю комиссии О. Егорову был вручен подарок — выполненное в натуральную величину чучело помарского ежа.

Гости из Москвы, сопровождаемые представителями городской администрации, уже садились в автобус, готовясь направиться в ресторан, но тут профессор Лепешинский, входивший в состав комиссии, спросил у одного из помарцев:

вернуться

28

Что-то не так, сэр? (англ.)