– И ты, моя Эви. Ты тоже. И я должен был услышать об этом от кого-то постороннего.
Он снова пошатнулся. Теперь кровь из носа текла уже ручьем. Он стер сгустки, но кровь продолжала течь.
Когда он снова заговорил, зубы его были окрашены в красный цвет.
– По крайней мере у отца хватило мужества сказать мне об этом прямо. Что ж, иди, служи им, запихивай им в пасть кормежку. Ты могла бы пойти куда угодно, но теперь ты работаешь на эту сволочь. У меня нет выбора, но у тебя он был. Ты могла бы пойти учиться… куда угодно.
Он презрительно усмехнулся.
Она перебила его:
– Я не могу идти куда угодно. Я слишком многим обязана мисс Мэнтон. Я обещала…
Он отмахнулся, сорвал кепку с головы и сунул ее в другую руку.
– Ты ведь знаешь, что́ я о них думаю. И теперь сначала отец, потом ты. Вы оба связали меня по рукам и ногам, разве не понятно? Как я теперь буду бороться с хозяевами? Если я и дальше продолжу, ты потеряешь работу, потому что они узнают, что ты тоже Форбс, и отец потеряет свою по той же причине. Всех нас выкинут из дома!
Он перевел дыхание. Теперь его голос звучал холодно и спокойно.
– Ненавижу тебя, Эви Форбс. Очень хорошо, что ты уходишь. Ты сделала выбор, отец тоже. Плевать я на вас хотел.
Плевок стекал по щеке вниз на подбородок и дальше на шею и воротник. Она вытерла его и по привычке проверила, нет ли в нем черной слизи. Слюна была прозрачной. Подбежал Саймон и втиснулся между ними.
– Хватит, Джек. – Он казался таким хрупким по сравнению с мощным Джеком. – Ты уже переходишь границы. Иди, тебе надо протрезветь.
Глаза Джека сверкнули. Он долго в упор смотрел на нее жестким взглядом, и она увидела, что они были полны слез. Потом он повернулся и пошел прочь, совершенно прямо, больше не спотыкаясь и не шатаясь. Она крикнула ему вслед:
– Я уже думала об имени и все решила. Меня будут звать Эви Энстон. А папа уже объяснил тебе, что он будет делать, если дойдет до забастовки. Он уйдет с этой работы. Ты сможешь продолжать свою работу в профсоюзе.
Джек не остановился ни на секунду, он уходил. Толпа расступалась перед ним и тут же смыкалась за его спиной. Мартин, спотыкаясь, догнал его и перебросил руку ему через плечо. Джек стряхнул ее, но Мартина это не смутило. Они были марра, работали бок о бок, добывали уголь на одном пласте. Они – одно целое, так всегда было и будет. Рука Мартина снова легла на плечи Джека и на этот раз там осталась.
В толпе никто не смотрел ни на Джека, ни на Эви, их предоставили самим себе, потому что все тут были им марра, все были добрыми соседями. Продолжала греметь музыка, смех разливался в воздухе.
Она хотела окликнуть его, броситься за ним, но на плечо ей легла рука Саймона. Он стер рукавом остатки плевка с ее лица, и его глаза были совсем близко, так близко… Она почувствовала его дыхание, когда он сказал:
– Оставь его сейчас. Я пойду за ним и проверю, что с ним все в порядке и с Мартином тоже. Они до того пьяные, что свалятся где-нибудь в канаву, если за ними не присмотреть. Попробую поговорить с ним. Прости меня, я должен был подумать заранее, но не переживай, никто в Истоне не выдаст тебя теперь, милая. Теперь ты Эви Энстон. Большинство людей в поместье приехали издалека, а тех, кто отсюда, я предупрежу.
Он улыбался, его голубые глаза смотрели так ласково, но Эви не в состоянии была думать ни о чем: ни о Холле, ни о своем новом имени – его носила ее мать до замужества, – ни о гостинице. Джек плюнул ей в лицо! Ее любимый брат не только плюнул ей в лицо, но и ушел от нее, и теперь сердце у нее разрывалось на части.
Глава 3
Эви просидела в кресле всю ночь с субботы на воскресенье. В этот раз была очередь матери спать в кровати, поскольку смен не было и шахтеры не приходили и не уходили, так что не надо было никого кормить и купать. Эви не спала – она ждала Джека, но он не пришел, а уже наступило утро. Саймон и Мартин, конечно, не выпускали его из виду, а когда Саймону надо было возвращаться в Холл, на его место рядом с Джеком заступил кто-то другой. Так жили здесь люди. Но ей нужен был Джек. Она хотела поговорить с ним, прежде чем отец увезет ее на телеге, то есть за час до полудня. В дороге у них будет вкусная еда – бутерброды с ветчиной. Ветчину приготовила мать – они зарезали свинью, выращенную на участке при доме. И у отца еще будет время, чтобы вернуться и поехать на телеге в Фордингтон собирать уголь.
Впервые она не поедет с ними туда, на холод, где ветер обрушивал на нее свою ярость, обрывал юбку, задирал вверх рогожку ее фартука, почерневшего от угольной пыли к концу работы. Поедет ли Джек? Она посмотрела на часы. Восемь утра. Все спят, как всегда в этот час по воскресеньям, тем более после вечеринки.