– Последнее, что я слышал, ее брат забирает ее к себе в Гофорн вместе со всем выводком.
Теперь Фред Скривенс может умереть.
Вместо того чтобы свернуть к рабочему месту Фреда, отец продолжал идти вперед.
– Эй, Боб, ты знаешь, куда идешь? – окликнул его сзади Бен, когда они прошли поворот.
– Я иду с вами, Бен. С сегодняшнего дня ни один из вас не пройдет к своему месту, пока я не проверю, что все в порядке. Как я могу написать отчет, если я не видел, что там творится?
Он кивнул в сторону ящика, где ему предстояло писать отчеты в перерыве между осмотром опор, проверками накопления газа и воздушного потока, отслеживанием подъема шахтных вод и состояния насосов, присмотром за дверовыми, чтобы не засыпали в темноте и вовремя открывали и закрывали ворота, так чтобы воздушный поток не усиливался больше необходимого.
Джек схватил отца за руку.
– Проверяй крышу! Не вытаскивай опоры, пока не проверишь. Не стоит умирать ради прибылей этого мерзавца. Нет смысла вытаскивать самые старые опоры, он это прекрасно знает. Это опасно. Опоры поставлены не просто так, для этого были серьезные причины, черт возьми!
Он закашлялся. Проклятая пыль.
– Не пыли, Март, ради бога, старик.
– Прикрой нос, Джако, – проворчал Мартин.
– Не бери на себя заботу об опорах, сынок. Они есть, правда? И все тут, – ответил отец. В свете ламп на их лица цвета сепии ложились глубокие тени.
Они прошли еще милю, уже под морем. Да, отец будет хорошим крепильщиком, хотя мысль об этом застряла у Джека в горле вместе с проклятой пылью. Март будто читал его мысли, когда сказал:
– Ну что, Боб, тебя уже приняли в Клуб Брамптона?
Он слушал, как отец проворчал в наступившей тишине:
– Придется вступать, а почему нет? Я буду знать все, что происходит, и какие планы в голове у администрации.
Остальные кивнули, и заговорили о голубях, метании колец, гончих собаках и рисовании. Джек и Мартин продолжили обсуждение будущих переговоров о переходе на восьмичасовую смену, которые должны начаться в январе 1910 года.
Джек бурчал:
– Погоди, вот увидишь, Брамптон урежет сдельные расценки, как только сократит часы в смене. Он только и ждет повода, чтобы это протащить. Не знаю, чего все орут про либералов и их налоги. Все, чего им будет недоставать, они возьмут с нас. Это ж будет совсем другой разговор, если налоги пойдут им, черт бы их побрал, а не на пенсии и лечение для нас. То есть, если Закон о национальном страховании пройдет, они его тут же выпрут. Или мне следует с шиком сказать «отвергнут»?
– Давай-ка думать о чем-то одном, старик. Прямо сейчас важно, что будет со сменами, – проворчал Мартин. – Правительство задумало помочь рабочим. Конечно, они это делают при помощи урезания часов, но нам нужны деньги как за двенадцать часов. Здорово, что твой отец сможет увидеть их кухню изнутри. Мы, может быть, услышим что-нибудь полезное, что стоит передать Джебу.
Джек кивнул.
– А Джеб скормит это агентам профсоюза. Они и ведут переговоры.
– Ага, но они должны спросить у нас, прежде чем дать свое согласие, так, старик?
Джек пожал плечами.
– Бог его знает. А если нет, пойдем на принцип и будем бастовать? И что, мы победим? Черта с два.
Они увидели, что Боб повел Томаса и Джорджа к их участку, и замолчали. Присев на корточки, они ожидали, пока те пройдут. Джек поставил лампу на землю и дотронулся до кончика носа. Веки над заплывшими глазами покрылись пылью, но в самих глазах ее не было.
Мартин пробормотал:
– А ты не думаешь, что Ублюдок Брамптон сам займется распределением участков?
Он прислонился к стене, сидя прямо на земле, а не на корточках. Пару лет назад на ногу ему упала опора, с тех пор сустав плохо сгибался, и ему приходилось давать ноге отдых всякий раз, когда это было возможно. Боб вернулся, и они, кряхтя, поднялись и пошли дальше. Джек шел рядом с Мартином, взяв его за руку. Слова марра продолжали звучать у него в голове. Ему никогда не приходила в голову эта мысль.
– Он сам займется жеребьевкой? Но ни один хозяин шахты никогда не брал это на себя и не будет. В этом же и есть демократия в действии, в распределении, старик. Мы тянем жребий, кому где работать, и ни одна шишка тут не может вмешаться. Или тогда забастовка.
Джек устремил взгляд вперед. Жеребьевка – это шахтерская традиция, она незыблема. Каждый квартал они собирались в «Читальне» и тянули жребий. Именно так двое марра получали участок в шахте, и владелец шахты тут вообще ни при чем. Здесь решают они сами и Госпожа Удача. Не повезло с хорошим пластом в жеребьевке сейчас, тебе может выпасть лучший участок в следующий раз. И он сказал: